ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Ожидание скорой и неминуемой расплаты подвигло нас на лихорадочные, но бесплодные поиски алкоголя - Мизантроп Кастратыч перерыл все закоулки, но ничего съедобного там не оказалось. Со злости я сам сел за рычаги и чувствительно грохнул бедолагу о кислородный баллон, что навело на крамольную мысль – теоретически баллоны взрывались.
Хотел поделиться открытием с партнером, но тот был серьезно занят творчеством: изображал на злосчастных листках сцены казней и расклеивал по стенам. Картины назывались соответственно: “Утопление Хунхузы”, “Побитие Хунхузы каменьями”, “Отравление Хунхузы ядовитыми газами”, и так далее…
Рисовать он не умел, отчего пытки выглядели особо жуткими.
Ужинать мы, естественно, не пошли. Аппетита не было. Но к этому времени забрезжила надежда, что план Клистирного-Трубникова может остаться нераскрытым - мой почерк не был таким безнадежным, как у маркиза, но тоже достаточно отвратительным. Что бы там ни было, а показательный спуск нас на воду, против ожиданий, не состоялся.
Наконец к нам заглянула одна из Ларисок и каркнула:
- End of time!
Тоже не лингвист, судя по произношению. И мускулатуре.
- Моя-твоя не понимать. Русский говорить, - Веник беспомощно развел руками.
Та досадливо зашипела и указательным пальцем постучала по запястью:
- End of time! Finish! Limit!
- Limit? - радостно переспросил Липский.
- Yes, limit. Job is over!
- Видишь - они лимитчицы, - растолковал маркиз, - За прописку трудятся. Славные, в сущности, девчонки.
- Пойдем, пока они нам головы не оторвали! Лимитчики иногда хуже чем налетчики.
Тут мы разошлись. Веник отправился искать бар, где за ним должна была присмотреть подруга Лисы, а я душ принимать. Обломится или нет неизвестно, но на всякий случай нужно быть чистым - на этом мы с голосом сошлись.
Лично я к предстоящему визиту Лисы относился скептически: или не придет вообще, или придет, но по другому поводу. Голос же наоборот, был настроен излишне самоуверенно – не знаю, кем он себя вообразил, но уверял, что заявятся обе: и инфанта и бандитка.
И оказался ближе к истине!
Возле самой двери нос к носу сталкиваюсь с Хунхузой – словно из под земли она выскочила. Я посторониться хотел, но не удалось: я вправо – она влево, я влево – она вправо. И уперлась в меня.
Второй раз за день мой организм отозвался всепроникающей вибрацией, будто к массажеру подключили каждую клетку. И душа на крылышках: бяк-бяк-бяк…
В смысле – было у неё чем упереться.
- Зяблик, - прочувствованно шепчет голос, - ты понял? Все флаги в гости к нам! Я балдею.
А Хунхуза поднимает глазки и спрашивает: “Anyone for tennis?”
Душа бяк-бяк-бяк…
- Волоки её в каюту, - хозяйственно говорит голос, - надо успеть до прихода Лиски!
По-свойски так: типа Лиска – жена, а Хунхузка – любовница. Придурок.
“Why not?” – отвечаю.
Стараюсь выглядеть как можно развязнее: вроде бы для меня это обычное дело. Хотя, на самом деле, после вознесения душа начала вполне серьезно труситься. Поскольку прежде видела таких только по телевизору.
“Follow me!” – говорит Хунхуза и тянет за руку. Мимо каюты, в прекрасное далеко.
- Стой, стой! – всполошился голос. – Лиска пошикарнее этой, межпроч.
Ненавижу! Ещё он говорит “собстно” - в его исполнении это звучит особенно мерзко.
- Придет, а нас нету! – это он беспокоится, чтоб не упустить добычу.
- И что теперь? – спрашиваю.
- В каюту волоки, дятел! Скажи: “Come on, baby!” и тащи. Только решительно!
- А они это любят, как думаешь?
- Ха! Эту отпустишь, как раз та придет!
Эта, в сравнении с роскошной ассирийкой, выглядела воробышком, но глаза – глаза у неё были…
- С глаз воду не пить, - авторитетно заявлет голос, - а смотри лучше - попка какая! Глянь, как играет!
Хунхуза как раз поднималась по лестнице, на шаг впереди меня. А я тащился как примагниченный - иду и слежу за обтягивающими её тело лосинами, колготками или велосипедками – не знаю, как это правильно называется. Действительно, попка играет.
- Собстно, Лиска от нас никуда не денется, - заключает голос, с интонациями матерого ловеласа.
Тут каратистка сворачивает в какой-то закоулок, открывает неприметную дверь в стене, и мы попадаем в полутемную кладовую.
Вдоль стен стоят стеллажи, уставленные картонными ящиками, в проходе бухты толстых канатов, а прямо возле двери живописное нагромождение плетеных матов, прикрытое куском парусины.
Сюда меня и уложили, двумя ловкими приемами вытряхнув из кимоно.
Душа опять встрепенулась – Хунхуза легла рядом.
Без одежды легла, но с такой примерно страстностью, как фригидная жена к импотенту мужу накануне золотой свадьбы.
- В чем дело, зяблик? – удивиляется голос.
- Три года же в рейсе, сам говорил! Наверное, забыла, – успокаиваю.
- Возбуждай, дятел! – рекомендует эксперт. – Сам-то помнишь как?
Отыскав грудь, я приподнялся и собрался возбуждать остальное, но тут в меня уперлась крепкая, маленькая ладонь:
- Wait, wait a minute! I've got a message for you. From the best friend of mine.
- I'm... , I'm... , I don't know! – от неожиданности промычал я. И тут же возненавидел себя за тупость.
- Тьфу, дятел! – ругнулся голос. – Надо было сказать: “later!” После, мол, пообщаемся.
- Nice guy, - одобрила она мою тронную речь, и отклеила руку.
- Обожди-обожди! – засуетился голос. – Сообщение у неё от лучшего друга, а лучший друг – кто? Не Лиска ли?! Блин, она её гонцом послала, чтоб нас подготовить! Поал?
- Which message? From whom? – спрашиваю.
- Прально, зяблик – отрицай! Типа, Лиска нам никто, и звать её никак. В данной ситуации…
- Спасительный плот, - вдруг сказала она по-русски.
С диким акцентом, но вполне понятно.
- Что?! – поразился я.
- Их нет имьюнити, - охотно объяснила Хунхуза, - сам делать ваксин, другой сдохнуть. Первый групп пэтэлоджикл инфекшн, right? Wise guy!
- У-у-у… - завыл голос.
А я стал лихорадочно вспоминать – не лежало ли поблизости что-нибудь тяжелое.
- Even don't think! - строго предупредила Хунхуза, тут же прочитав мои мысли.
Кроме нас с маркизом на этом пароходе все были телепатами.
- What do you want from us?
- Лежать тихо. Слушать. Нас поймать - мы делать секс. Севен манс я не делать секс. Do you read my lips?!
На сленге это означало, что она собирается выругаться. Но не выругалась - закрыла мне рот и принялась рассказывать, забавно смешивая английские фразы с русскими, путаясь и перескакивая с пятого на десятое.
Оратором она была никаким, однако картинка всё-таки вырисовалась. Называлась эта пасмурная живопись величественно: “Волобуев, вот вам меч!”
Оказывается, наш гостеприимный хозяин в свое время был одним из высших иракских офицеров, близких к Саддаму. После военных неудач и введения международных санкций, среди родовой знати созрел заговор – нечего и говорить, что его пестовали и лелеяли американцы.
В период подготовки переворота "господин Президент" и получил свое прозвище.
Заговор, как известно, провалился и участники были казнены, но заводила не только уцелел, но еще и технично прикарманил американские денежки.
После чего, тщательно скрыв следы, открыл собственный бизнес.
Американские и дружественные им спецслужбы сбились с ног, отыскивая должника по всей земле, а тот преспокойно бороздил океанские просторы. Снюхался, по ходу, с религиозной корпорацией "Аум Синрике" и другими подобными организациями, и выполнял для них спецзаказы. А те обеспечивали прикрытие.
На русских он "положил глаз" в 1994 году, когда учитель Секо Асахара читал свои лекции в ведущих московских вузах. Видимо тогда же завязалась и историческая дружба со Сперанским.
В Москве, помнится, Секу принимали на высшем уровне. В Кремле он побывал, в Доме Правительства, и ещё в какой-то элитной дивизии: то ли танковой, то ли парашютно-десантной.
Удивительно, как тесен мир - однажды я заехал к приятелю, в МГТУ имени Баумана, и буквально нос к носу столкнулся с этим заросшим учителем. Знамение было; кто бы мне тогда сказал, что наши пути пересекутся во второй раз!
О себе Хунхуза почти не рассказывала - валила все на какого-то таинственного друга. Якобы, его сюда забросили спецслужбы, а с ней он просто нашел общий язык.
Врала, конечно, - это ее забросили спецслужбы, а общий язык она хотела найти со мной. Вначале чуть не угробила в Лабиринте, а теперь решила подружиться: вешала на уши вермишель, которую я вынужден был принимать как должное – не спорить же с дамой в такой пикантный момент.
Как я понял, внедрить-то ее внедрили, но радиостанцию не дали. Или дали, но потом кто-то отнял. Смысл вермишели такой, что просигнализировать о происходящих на корабле беззакониях Хунхуза не могла. И действовала по обстоятельствам.
Разумеется, это "они с другом" смыли за борт любимого президентского врача, а теперь собирались утопить весь пароход – вместе с вирусами и вирусологами.
Я решительно не мог представить, как этот воробей собирается управиться с такой громадиной, но она уверенно заявила, что это "easy target". "Легкая добыча", если переводить по смыслу.
А требовалась ей помощь нашего выдающегося скворца, что и спровоцировало настоящий акт эротического шантажа.
Поразмыслив, я сказал, что деваться нам с маркизом некуда - придется исполнять ее указания. Влипли, мол, по уши с этим злосчастным планом. Пусть, мол, выяснит у своего секретного друга сколько нам заплатят за сотрудничество.
Особенно настаивал, чтобы все купюры были однодолларовыми и не новыми. И чтобы номера банкнот не шли один за другим.
Что делать - иначе она бы мне не поверила.
Ведь по закону джунглей, она, после того как вывела нас на чистую воду, могла честно сказать: так мол и так, забросили в тыл врага – помогите, мы одной крови.
А она что?
Сопела от усердия, обдумывая, сколько пообещать нам с Веником, чтобы не разорился родной спецназ.
- И гринкарты! - нагло потребовал я, надавив на маленький упругий сосок как на кнопку какого-нибудь банкомата.
- Мы обсудим этот вопрос, - серьезно ответила Хунхуза на американском английском, который, судя по всему, и был ее родным языком. - А пока я хочу чтобы вы знали, что намочить задницы все равно придется - иначе отсюда не выберешься. И были готовы.
- Не проще ли воспользоваться судовой радиостанцией? Ваш знакомый шпион должен знать как она работает, а Липский поможет добраться до радиорубки. Пусть американцы вышлют сюда какой-нибудь скоростной самолет и все разрешится!
- Радиостанция? А может просто позвонить? Или отправить доклад по электронной почте?
- Ну не знаю. Я хотел сказать, что наверное существует и другой способ, - под шумок я полностью завладел одной грудью и теперь собирался присоединить вторую. - Давайте соберем радиопередатчик: разломаем мой ноутбук и наберем оттуда деталей. Мы с Липским в радиотехнике не разбираемся, но шпион должен сообразить. Даже если он женщина.
- Вы, русские, считаете всех дураками, хотя сами даже не умеете пользоваться лифтом. Поэтому в мире вас и не любят, - она и не думала отодвигаться.
Но я не был уверен, что ласки ей нравятся – может, терпела ради конспирации. И в любую минуту ожидал карательных санкций.
- Зато мы быстро учимся! - оставив грудь, я нащупал в темноте круглые коленки.
- Слишком быстро, - ядовито заметила Хунхуза, - А в некоторых случаях как раз не следует набирать высокий темп, чтобы потом не задохнуться и не сойти с дистанции.
Мата Хари, блин. Ассирийка сразу на мне повисла, а этот стилизованный иероглиф лежит как бревно, да еще и издевается.
- Знаешь, - говорю, - сейчас я спою!
- Зачем?! - поразилась Хунхуза.
- Ну, ты же говорила, что если нас здесь поймают, то мы будем делать секс. Я пою очень громко и кто-нибудь меня обязательно услышит. А? Рас-цвета-ли ябло-ни и гру-ши…
- Замолчи, идиот! - она рывком села.
- Па-плы-ли тума-ны над ре-кой…
- Ладно, не ори! Будет тебе секс.
И на какие только жертвы не приходится идти разведчикам. Интересно узнать, сколько им платят?
- Что значит "не ори"? Это русская народная песня. Научить?
Предложение проигнорировали:
- В лаборатории есть какие-нибудь горючие материалы? Нитрокраска, клей или что-то в этом роде?
- Наверное есть, хотя я не уверен. А зачем это? - я дотронулся до маленького крутого лобика, обрамленного душистыми локонами - как температуру померил.
- Нам нужно попасть на ходовой мостик, поэтому придется устроить небольшой пожар. Чтобы отвлечь внимание.
- А что мы будем делать на мостике? - заинтересовался я.
- Ты споешь, а мистер Липский перепрограммирует систему непотопляемости. Потом пустим в отсеки воду и по домам!
- На спасательном плотике? Все вместе?
- Возможно нам повезет и мы успеем захватить шлюпку. Главное, чтобы началась паника!
Тут я призадумался:
- А почему ты думаешь, что Липский сможет командовать компьютером? Ну, дверь открыть возможно, но что-нибудь серьезнее - не знаю. Он ведь только подражает…
- Этого достаточно, - в ее голосе не проскользнуло и тени сомнения. - Системы распознавания речи далеко не так совершенны, как пишут в рекламных проспектах.
- Понятно. Значит, мы должны зажечь краску или клей, и бежать на мостик? А эти девицы, которые обычно торчат в предбаннике?
В темноте я не видел ее лица, но мне показалось, что она снова усмехается.
- Хороши вы будете! Еще по факелу в руки, и готовы настоящие олимпийцы.
- А как тогда? - не понял я.
Она прижалась к самому уху и зашептала:
- Я дам тебе химическую спичку. Как только опустишь её в жидкость, начнется реакция, а через час она воспламенится - вы должны уже лежать в кроватках и ждать маму. Когда сработает пожарная сигнализация, я приду. Все ясно?
- Нет! Пожалуйста говори медленнее - я плохо понимаю произношение, - на самом деле мне просто нравилось, как она шепчет в ухо. Бяк-бяк-бяк.
Повинуясь служебному долгу Хунхуза повторяла рассказ до тех пор, пока я не выучил его наизусть. Наконец, выделываться стало неприлично:
- Хорошо, кажется разобрался. Перед уходом сунем твою спичку в канистру с бензином. То есть, не с бензином, а с чем-нибудь подходящим, что там окажется. Правильно?
- Да, но будьте внимательны – не намочите взрыватель раньше времени.
- Послушай, всё это связано с риском для жизни! - я наполнил слова трагическим пафосом. - Можем ли мы рассчитывать на благодарность вашего правительства?
- Какую именно? - насторожилась Хунхуза.
- Как-то я смотрел передачу про Нью-Йорк и заметил, что возле статуи Свободы осталось немного места. Думаю, его хватит для скромной скульптурной группы.
Она помолчала:
- За правительство не ручаюсь, но если все сделаете как надо, выделю площадку на своем ранчо. Штат Канзас устроит?
- Вообще-то мне больше нравится Калифорния. Хотя, если статуи будут напротив окон, то по рукам!
- Хорошо, что не в спальне.
- Стесняешься, что ли? Кстати, а как отреагируют на наше постоянное присутствие родственники? Не будет ли случаев надругательства и вообще?
- Тебя интересует мой муж? Он там больше не живет. Поговаривают, что я его выгнала.
- С ума сойти - такая кроткая женщина! А как тебя зовут в штате Канзас?
- По-разному. Фермеры Гингемой, потому что я умею насылать ураганы, а соседи зовут "Пьяная Китти", - она тяжело вздохнула.
- А, значит ты тоже много пьешь? – спросил я с надеждой.
- Я нет, а вот моя мать, - Хунхуза задумалась, - она была наследственной алкоголичкой. Когда умер отец, суд запретил ей управлять имуществом и назначил опекунов, которые почти всё успешно спустили. А меня отдали в закрытый колледж.
- Извини. А отец, кто он?
- Хочешь знать, не был ли он наркоманом? Нет, он довольно известный художник, долго и успешно работал, а умер просто от старости. Он был намного старше матери, но она пережила его совсем чуть-чуть. Ровно на столько, сколько нужно было нашим опекунам.
- Думаешь, ей помогли?
- С алкоголиками это недоказуемо. Достаточно оставить в баре месячный запас виски и положить на видное место ключ.
- Понятно. И все-таки, у тебя есть какое-нибудь человеческое имя? Как мне тебя называть?
Она вздрогнула:
- Придумай сам что-нибудь, что тебе по вкусу. И довольно об этом. Скажи лучше, что известно о работах доктора Мюссе? Вы разобрались в его файлах?
Меньше всего мне хотелось говорить о вирусах:
- Может,в другой раз? Все равно он не сможет их продолжить.
- Тогда и секс в другой раз.
- Столько шли и вдруг на тебе! Кратко говоря, он воздействовал на вирусные культуры слабыми излучениями – выводил мутантов с новыми болезнетворными свойствами. Но неясно как он получал клиническую картину: или брал с потолка, или…
- Что "или"? Что? - заерзала Хунхуза.
- Или его пациентами были люди!
- Разумеется люди, - она вздохнула, - а кто же еще? Их вербовали в восточной Европе, якобы для работы в США. В рейсе вспыхивали заболевания, что казалось вполне естественным. Больных переводили в изолятор, а оттуда - в море.
- Неужели "Мицар" никто не проверял? Портовые власти, таможня или какие-нибудь военные?
- Он же не заходит в территориальные воды. Снабжение сюда доставляют специально зафрахтованными танкерами, а людей привозят на катере. Как вас с мистером Липским.
- Знаешь, - воодушевленно сказал я, - пожалуй мы ограничимся памятниками – не надо денег.
- Как хочешь, - равнодушно ответила Хунхуза, - Главное, не забывай про бумажку – она сейчас у моего друга. Если что…
Как водой плеснула, Гингема. Нет, недаром фермеры ее так прозвали!
- Хорошо, про бумажку не забудем. Всё остается в силе, кроме долларов и секса, - я отодвинулся.
- Куда? Стой! - она вцепилась в меня с негодованием ребенка, у которого попытались утащить игрушку.
А через некоторое время я уже летел. Бяк-бяк-бяк.
Константин Шаповалов
Сообщений: 22
• Страница 2 из 2 • 1, 2
panda » Сб июл 17, 2004 1:16 am
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Заснуть в эту ночь мне так и не удалось. Я успешно добрался до каюты, заполз под одеяло и даже успел подумать о кошках - какие они на самом деле удивительные существа - как вдруг дверь открылась и в каюту ввалился мистер Липский.
На этот раз он был аккуратно причесан и выбрит, но из одежды оставил на себе минимум: семейные трусы до колен и вылинявшую хлопчатобумажную майку.
- Ты из казино, что ли? – удивился я.
- Между прочим, в десятый раз к тебе наведываюсь, - с обидой сказал маркиз.
- Так я же не знал, что это ты! Думал – привидение, и под кровать прятался.
Он покрутил у виска пальцем, сходил в ванную и торжественно водрузил на стол пузатую пластмассовую канистру:
- Закрой глаза и угадай, что здесь?
Сфинкс, блин:
- За сколько попыток?
- Правильно! Здесь три литра чистого. Если развести один к двум, получится шесть литров или двенадцать поллитровок. Две минус сейчас, десять - в уме. Или - три минус?
Я отложил мысли о кошках до более подходящего случая, поднялся и подошел к столу:
- Можно было и не ездить так далеко.
- Ха! - он взял кофеварку и до половины наполнил водой. – Не говорил я тебе, что мой прадед был великим тунгусским шаманом?
- Ты говорил, что он был великим тунгусским метеоритом.
- Это прабабушка! - Веник открыл минибар и вытащил несколько кефирных стаканчиков. – А прадедушка во время её падения мирно пас кабаргу. После взрыва у него открылись экстраординарные способности - стал находить огненную воду с помощью обычной веточки. Веточкой помашет, и на рогах.
- Бабушка, наверное, не одобряла? – я взял кимоно, а махровый халат отдал партнеру.
Облачившись, мы долили в кофеварку спирт и отправились на палубу.
От шторма не осталось и следа: море будто выгладили утюгом, а легкий ветерок был прохладным, но вполне подходящим для предстоящего мероприятия.
По знакомому пути мы добрались к шлюпкам, поднялись по трапу к трубе, огромной как пятиэтажный дом, обошли её и, едва не расплескав спирт, забрались на самую верхнюю палубу.
Здесь открылась живописная панорама утреннего моря. Солнце только собиралось выкатиться на линию горизонта: вся восточная полусфера была залита нежным, бледно-розовым светом, в то время как на противоположной стороне еще сияли поздние звезды и ярко горела выпуклая половинка Луны.
Залюбовавшись этой величественной картиной, я забылся и стоял, озираясь, пока прагматичный маркиз не ткнул меня локтем:
- Будем лечиться здесь, или полезем дальше - на мачту?
- На мачте с тобой может случиться турбулентность, а халат у меня один, - я сел на железный ящик, выкрашенный шаровой краской и запертый на висячий замок.
- Да я же нарочно одеваться не стал! - Веник присел напротив, прислонившись спиной к пожарному шкафу. - На случай поимки и расправы. Думал, прикинусь лунатиком, как это однажды случилось в общежитии комбината общественного питания, среди голых весталок и озверевшей администрации.
Под кефир, мы пропустили по стаканчику.
Оказывается, бар на пароходе был безалкогольным. Не на шутку расстроившись, маркиз снял штаны и отправился в лабораторию. Дверь, как и предполагала Хунхуза, он открыл благодаря своим чревовещательным способностям.
Здесь, на открытой палубе, подслушать нас было невозможно; я сконцентрировался и пересказал Венику всё, что стало известно за последние дни. А потом события нынешней ночи – за исключением отдельных несущественных подробностей.
Тот слушал внимательно, не перебивая, но, когда я закончил, высказался определенно:
- Хренота, а не план! Детский лепет какой-то: краска, спички…
- Ну, это же не от хорошей жизни, - вступился я за Хунхузу. - Была бы у нее ядерная боеголовка, так мы бы уже давно в Москву вернулись. В виде осадков.
- Да я не о том! Почему она решила, что компьютер будет мне подчиняться? Голос похож?
Тут я не понял:
- А как же спирт? Ты же говоришь – компьютер впустил тебя?
Маркиз скривился:
- Ты с этой Хунхузой стал прямо как заразные мать и дитя. Ну, в одной ситуации впустил, а в другой пошлет тем же самым голосом. Тогда что делать будем?
- Ну, она утверждает, что не пошлет. Чему-то же ее учили в шпионском колледже. Дураков там наверное не держат.
- По-вашему, значит, все дураки здесь! Наставили кругом телекамер и развлекаются: порнуху друг про друга смотрят.
- Ладно, а что ты предлагаешь?
- Прибегнуть к радикальному средству. Пока все спят, пойдем и удушим этого вирусного Президента.
- Чем? Перегаром?
- Нет, вот этими руками! - он продемонстрировал предполагаемые орудия расправы.
Выглядели они так, что скорее можно было напугать до смерти, чем задушить.
- Слушай, киллер, ты же за всю свою жизнь божьей коровки не обидел! Остынь.
- Коровки не обидел, а его удушу, - настаивал Липский.
Отговорить или переубедить его мне никогда не удавалось. Напугать - другое дело:
- А с чего ты взял, что он спит как Дездемона? Вдруг там охрана? С винтовками! Прицелы лазерные! Пули бронебойные!
- И в сортире гаубица! - очнулся Веник.
- Точно. Представляешь картинку, когда мы ворвемся туда с твоими граблями наперевес…
- Да, - наконец согласился он. – Тогда давай взорвем к чертовой матери эту лабораторию и удерем на шлюпке, а Хунхуза прикроет наш отход. Доберемся до берега и вызовем ей хоть ударный авианосец – пускай только телефон даст.
- А взрывать чем будем? Заднепроходным динамитом?
Маркиз нежно улыбнулся:
- Ты помнишь, сколько раз химичка Генриетта Карловна удаляла меня с практических занятий? За непреодолимую тягу к знаниям.
Кто его только не удалял, а он всегда возвращался:
- Генриетта Карловна выгоняла тебя не за тягу к знаниям, а чтобы сохранить наши молодые жизни.
- Вот-вот! Но волновалась она зря, поскольку у нас всегда было туго с реактивами. А здесь ситуация обратная: полно реактивов и нет химички! В таких идеальных условиях сработает любой продвинутый старшеклассник, а не то, что эксперт моего уровня.
Это он правду сказал, насчет уровня. В глубине души я ожидал взрыва каждый раз, когда он садился в кресло:
- А сколько времени необходимо на подготовку?
- Ну, грязный нитроглицерин можно приготовить прямо на глазах у аятоллы, который мысли читает. Но, ты же сам знаешь, что это за коварный продукт! И вообще, с похмелья наша фирма ничего не гарантирует, поэтому на подготовку берем два дня. Но ты должен проследить, чтобы туда не вломилась Генриетта Карловна с криками: "Ахтунг!!! Минен!!!"
Под водку план пошел хорошо, но очень уж не хотелось оставлять здесь Хунхузу. И Анхелику. Прихватив опустевшую кофеварку, я поднялся и протянул маркизу руку:
- Ладно, посоветуемся с боссом и тогда решим. Но ты давай, готовься…
Уцепившись за меня, он встал и потянулся, разминая затекшее от долгого сидения тело:
- Как говорится, не ждать пакостей от природы, а сделать их своими руками - наша задача! Представляешь, ты как будто бы товарищ Мичурин, а я - академик товарищ Лысенко.
И мы пошли, покачиваясь, как настоящие морские волки.
Принимать на голодный желудок спирт, пусть даже разведенный, могут только люди отрешенные, не представляющие для общества ни интереса, ни угрозы. Очень своеобразные люди.
И бог у них своеобразный: кривой, косматый, с длинной нечесаной бородой, полной прелого сена и гнилой соломы. Из пантеона прочих богов он выбивается потрясающей способностью творить нелепые чудеса. Например, свалится кто-нибудь с десятого этажа или врежется лбом в электричку - этот странный бог, покровитель дураков и пьяниц, тут как тут! Взмахнет бородой и соломки постелет.
Он и вывел нас к кают-компании, когда мы шарахались от лестницы к лестнице как агрессоры после расправы над Иваном Сусаниным.
Оказавшись в знакомом коридоре, мы обрадовались и решили разойтись, чтобы переодеться к завтраку.
И сразу же передумали: решили не расходиться и не переодеваться. Для меня этот вопрос давно уже стал больным, а маркизу было недосуг. Во-первых лунатик, во-вторых скоро уезжает, в-третьих не одежда украшает человека, а человек одежду. Но главное - кушать хочется.
Короче, открывая дверь, я ожидал, что присутствующие удивятся нашему облику. В действительности же вышло наоборот: нас проигнорировали, а удивились мы с Веником. И было чему!
За ближайшим столиком оживленно беседовали разодетые в сари Катя и Маша. Москва - Россия.
Сидят такие изящные индийские куколки: глазки подведены к вискам, брови арками, волосы расчесаны на прямой пробор, а на открытых лбах охрой выведены какие-то заковыристые знаки.
Заметили нас, но виду не подали. Разговаривают.
- Представляешь, Катенька, - голос у Маши прежний, с простудной хрипотцой, - на лекции одна девочка задумалась и вдруг видит: махарадж уже не лежит, а поднялся в воздух и летает. Почти на метр от пола! Представляешь, повисел несколько минут в воздухе и плавно опустился, а кроме нее никто этого не заметил.
Катя кивнула:
- Это он дал понять, что отвлекаться нельзя. Конечно, мог бы и вслух сделать замечание, но ты же знаешь какие они тактичные. Не то, что наши хамы. А девочка из новеньких?
Мы пораженно переглянулись.
- Да. Кстати, я потом с ней поссорилась, - продолжила Маша. - Записывали один и тот же материал, а получилось все по-разному! Представляешь?! У меня в конспекте одно, а у нее совершенно другое. Мы спорили, спорили, пока ее муж от телефона не отогнал. Прямо насовсем разругались! Не знаю - чем она только слушала.
- Но потом помирились? - с интересом спросила Катя.
- Конечно помирились. А потом опять поссорились.
Маркиз замотал головой, как бы пытаясь стряхнуть наваждение.
- А вот я свои конспекты вообще не читаю! - горько вздохнув, пожаловалась Катя. - Когда духовный учитель объясняет, я все понимаю, а дома ничего разобрать не могу! Как будто по-китайски написано.
- Катенька, это у всех так бывает! - ободряюще ответила Маша. - Особенно в самом начале. Ты чаще кассеты слушай, тогда все будешь понимать!
Вдруг Веник побледнел и потащил меня наружу:
- Бежим к тебе, а то я щас стошню!
Мы помчались по коридору и через пару минут он уже ударно трудился над унитазом.
А я готовил ему кофе и бутерброды.
Когда желудочно-кишечная ситуация более-менее нормализовалась, Липский выпил несколько чашек кофе и принялся рассказывать, то и дело прерываясь и зажимая рот ладонью:
- Думаешь, я от спирта? Нет, я от запаха! От девчонок! Ты почувствовал? Лаванда с керосином. Неужели нет? А я весь пропитался. Ночью. Когда канистру спрятал. Тебя искать пошел. Пробежался. Тебя нету. Слышу - гудят! Как высоковольтные провода. В коридоре! Пошел на звук. Там зал с экраном. Ковры, картины. Люди сидят. Молящиеся. Штук тридцать! Экипаж, блин. Голые, в позе лотоса. Натерлись мазью. Жирной, блестящей. От нее запах. Сел в уголке. На девок смотреть. Красивые! И мужики - бодибилдинги. Все вперемежку. Гудят как трансформаторы. Молитвы под нос бубнят! Неразборчиво. А экран мигает. Быстро-быстро. Облака на нем. Красные, синие. Стробоскоп. Все вращается. Мозги промывают! Понял, вирус?
Понял, конечно, - это он мою теорию опроверг! Точно как в шутке про друга Галилея, который тоже утверждал, что Земля вертится, но в другую сторону.
Ну, я спорить не стал - как спорить, если его тошнит от аргументов? Вместо этого я принялся пичкать его бутербродами.
Тоже, между прочим, хорошая пытка, если оппонент пребывает в интоксикации.
Он, естественно, давился и отворачивался, но вслед за бутербродами я методично скормил ему все, что только нашлось в минибаре. Фрукты, соки, мороженное. Жалко, нашатыря не было!
Отправил его отмывать следы от запаха керосиновой лаванды, и сам встал под холодный душ.
А после обработал пострадавший унитаз спиртом – вся канистра ушла. Жаль было переводить добро, но после встречи с зомбированными девицами у меня возникло подозрение, что канистру нам тоже подставили.
Нелепая мысль, но очень уж выразительная! С ней я и отправился в лабораторию.
Иду и думаю про Бациллу, которая, в отличии от нас с Веником, никогда не попалась бы на крючок. Хотя у нее тоже есть слабости, и даже очень много, но плясать под чужую дудочку она ни за что не станет.
Человек станет, собака станет, а кошка не станет. Потому что кошки - абсолютно бескомпромиссные существа!
Например моя. Перс - порода декоративная и потому в естественных условиях нежизнеспособная: на помойке помрет с голоду, встретив мышь свалится в обморок, на дерево не полезет из принципа. Из-за длинной шерстки Бацилла даже качественно умыться не может - глаза ей протираю я. Ваткой.
По человеческим понятиям, при каждой встрече со мной она должна низко кланяться и заискивающе улыбаться. Куда там: порода декоративная, а характер природный, не поддающийся на провокации. Как теперь установлено - перешедший по наследству от древнеегипетской богини.
До приезда сюда я ничего о Бастет не знал, но за своей кошкой давно замечал некоторые странные вещи: вроде бы наблюдает она за мной. Вроде - исследует.
Раньше не понимал зачем ей это надо, а теперь ясно – для доклада наверх! Если верить Сперанскому, вот уже три тысячелетия кошки неусыпно следят за людьми, чтобы обо всех человеческих подлостях докладывать непосредственно Верховному Богу, глазом которого является их покровительница.
Например, человек сделает какую-нибудь мерзость и сразу инстинктивно оглядывается: не видел ли кто?! Милиция, общественность или, допустим, жена. Если никто не видел, он расслабляется и делает гадости дальше, а если видел, то начинает оправдываться. Но потом снова делает.
Хотя расслабляться нельзя - присматривают за нами, даже когда мы об этом не подозреваем. В темной комнате обязательно есть какая-нибудь кошка, только найти её трудно; подумав об этом, я твердо решил начать новую жизнь.
Решил, а навстречу, как знамение, Федор Федорович. Лик уже подремонтировали, но все равно к работе с детьми я бы его не допустил.
Увидел меня и воссиял:
- Сергей Сергеевич, ангел небесный!
Я притормозил, а он сходу чуть ли не в объятья:
- Спаситель! Заступник! Ой, а чего это от вас прет как из винной бочки?
- Вот, - говорю.
Он отстранился на шаг:
- Добрались, значить, до зелия.
- Ну, вы же никому?
Куратор призадумался:
- Другие бы не унюхали, а я – что, я вам спасением жизни обязан!
Мне прямо неловко стало:
- Не благодарите, я ведь сам спасался. Шкуру берег.
- Как же, значить, не благодарить, если я собственными глазами видеозапись просматривал! Как вы меня в дверь к баронессе зашвырнули, словно кикимору бесчувственную. А ведь в спешке могли и забыть: я же не кум, не сват…
- Ну, вы наш прямой начальник, а это важнее чем какие-то вшивые родственники! И вообще, давайте забудем. Лично я уже забыл.
Тот заважничал:
- Забыть, господин ученый, вы можете про угрожавшие нам опасности! Докладываю: преступники, покушавшиеся на нашу жизнь схвачены и, значить, полностью ликвидированы.
- Как?! Как это?! - я чуть-чуть не заорал.
С заговорщицким видом он пояснил:
- А так, что не авария была вовсе! Подстроили, значить, заброшенные сюда агенты, чтобы уничтожить нас физически. Газом отравить хотели. Но теперь вы можете спокойно заниматься умственным трудом и исследовать, что положено.
- А кто они, эти агенты? – мысли смешались, как будто я очутился в доме Облонских.
- До поры ничего сказать не могу! Сейчас, значить, производятся допросы и прочие следственные действия.
- Как понять "допросы"?! Кого допрашивают?! Вы же сказали, что преступники ликвидированы?
Сперанский с опаской огляделся:
- Ладно, значить, намекну. Как товарищу по несчастью. Но уж не выдавайте, если к следователю потянут. Чтобы ни-ни!
В эту минуту я готов был его убить:
- Клянусь! Даже под пыткой! Обещаю!
Федор Федорович ещё раз огляделся и еле слышно прошептал:
- Помните, кто в ванную ломился? Она!
Я тоже перешел на шепот:
- Так она жива?! Кого, я не понял, допрашивают?!
- Да ее же! Сообщников, значить, выясняют!
Слава Богу - жива! Диверсантка, блин, сексуальная.
- А где она сейчас? - ляпнул я и тут же пожалел.
Сперанский посмотрел на меня с удивлением:
- Где положено - под арестом! А зачем вам?
- Да это я так, машинально. Лучше скажите - вас теперь где искать? Вчера нам говорили, что вы в госпитале.
- Ускоренно выписали, значить, в виду важности события! В каюте буду, где всегда.
К этому времени у меня выстроился план: рискованный, но реальный. Куратору в нем отводилась значительная роль, поэтому отпускать его я побоялся:
- Значит, вы на работе! А я искал Лису Мун - ее вместо вас назначили.
- Случилось что? – озаботился Федор Федорович.
- Даже не знаю как сказать. Может случилось, а может и нет, но я предполагаю, что была еще одна диверсия. Надо разобраться.
Глаза у него забегали как маятники:
- Так это не ко мне, а к следователю, господину Ширази. Пойдемте, я вас отведу.
Щас, разбежался!
- Понимаете, я же не уверен, а только предполагаю. Давайте сначала зайдем в лабораторию и все уточним - Липский как раз этим вопросом занимается.
- Ну, давайте, - без энтузиазма согласился Федор Федорович. - А что случилось то?!
- Вот пойдем и узнаем! Я ведь не вникал, а сразу же побежал за Лисой. А тут вы…
Идем в лабораторию, а я мысленно умоляю всех знакомых египетских богов, чтобы усадили Веника в кресло. Согласно диспозиции он должен быть взволнован и озабочен, а без гермошлема на голове это нонсенс.
Заходим в предбанник - там две Лариски наизготовку. Жертву ждут. Мы прямиком в кабинет, и я получаю подарок от самого бога Ра: Веник даже не в кресле, а склонился над открытым люком и что-то туда запихивает. Или, наоборот, достает.
Но мне важно, что люк открыт!
Поворачиваюсь к Сперанскому и говорю:
- Видите, люк открыт? А вчера, когда мы уходили, был закрыт!
У куратора неприлично отвисла челюсть.
Кричу Венику:
- Ну что, есть утечка!?
Тот чуть внутрь не всосался - не заметил, как мы вошли. Но ничего, обошлось. Обернулся и смотрит непонимающе.
Я подмигиваю:
- Утечку обнаружил?!
- Обнаружил. По всем параметрам, - отвечает.
Правильно отвечает, но не слишком уверенно. Хорошо, что его вовремя вытошнило, а то мог бы и не сообразить. Я на Сперанского глянул и опять у Веника спрашиваю:
- Какие из смертельных штаммов распространились?
- А все! Желтый Джек, полиомиелиты, гепатиты. Даже коклюш утек и распространился!
- А черная оспа?
- Так она первая ушла, а остальные уже за ней потянулись.
Переиграли малость - куратор побледнел и начал медленно заваливаться на бок. Как торпедированное судно. Я его подхватил, но уже в обморочном состоянии.
Уложили в кресло, и я на Венике повис.
Шепчу в ухо:
- Хунхузу арестовали и допрашивают. Взрывайся! Что хочешь делай!
- Ничего не выйдет - я только-только кислоты смешал. Смесь ещё горячая.
- Забудь про смесь! Кислородные баллоны взрывай! Масла налей…
- Себе налей! Вирусам плевать на твои баллоны - только разлетятся от ударной волны. Нужен взрыв с температурой!
- Щас аятолла придет и вставит градусник! Через десять минут встречаемся на палубе, возле шлюпок - я туда Махмудыча занесу и ждать буду.
Маркиз головой крутит:
- Через двадцать. Глицерин залью…
- Не вздумай!!! – я отпустил его шею и вышел в предбанник.
Лариски смотрят - не побегу ли?
Говорю им взволновано и страстно:
- Парни, там человеку плохо! Сердечный приступ. Нужно срочно на свежий воздух…
Даже не шелохнулись, поганки.
Тогда я припомнил, как поступают герои триллеров, и заорал:
- Шевелите булками, парни! Ранен офицер полиции!
Их как подменили: ринулись в кабинет, схватили Сперанского и поволокли в разные стороны. Чудом не свернув шею, отнесли к шлюпкам и уложили на брезентовый чехол. Головой вверх, что удивило.
Я говорю:
- Парни, делайте ему искусственное дыхание, а я сбегаю за лекарствами. Знаете что-нибудь про искусственное дыхание?
Они знали только как останавливать, поэтому я показал основные движения и пулей в лабораторию – за жестким диском.
Там пока было тихо: Веник готовил робота к акту суицида.
Разворачиваю системный блок к лесу передом, а на панели замочки и винтики с секретками. Без кувалдометра не открыть!
С досады огляделся – что бы такое прикарманить – и картинку с божеством со стены снял. На память.
Потом в предбанник, к шкафчику с костюмами химзащиты. Хорошие костюмы: легкие, компактные - не то, что отечественные скафандры. Схватил несколько комплектов в охапку и бегом на палубу, пока Лариски куратора до инфаркта не долечили. Успел: Федор Федорович в коме, но все еще дышит.
Отогнал спасателей и говорю:
- Вы, парни, в лабораторию не ходите - там бомба. Только что обнаружили.
Лариски переглянулись и та, которая помрачнее, прорычала:
- Какие мы тебе парни, говнюк! Протри глаза.
- А может ты хочешь, чтобы мы надрали тебе задницу? - эхом отозвалась вторая. - Или ты гомик и бережешь ее для друзей?
Полезная вещь боевики - практически к любой ситуации оттуда можно выдрать подходящую фразу:
- Расслабьтесь, детки, мне не нужны неприятности! Скажите своему шефу про бомбу - пусть саперов высылает. А я пока займусь раненым.
Они посовещались и решили, что моя задница никуда не денется, а от бомбы всего можно ждать.
Едва удалились, я упаковал Сперанского в химзащитное облачение, оделся сам и принялся ждать подрывных дел мастера.
Заснуть в эту ночь мне так и не удалось. Я успешно добрался до каюты, заполз под одеяло и даже успел подумать о кошках - какие они на самом деле удивительные существа - как вдруг дверь открылась и в каюту ввалился мистер Липский.
На этот раз он был аккуратно причесан и выбрит, но из одежды оставил на себе минимум: семейные трусы до колен и вылинявшую хлопчатобумажную майку.
- Ты из казино, что ли? – удивился я.
- Между прочим, в десятый раз к тебе наведываюсь, - с обидой сказал маркиз.
- Так я же не знал, что это ты! Думал – привидение, и под кровать прятался.
Он покрутил у виска пальцем, сходил в ванную и торжественно водрузил на стол пузатую пластмассовую канистру:
- Закрой глаза и угадай, что здесь?
Сфинкс, блин:
- За сколько попыток?
- Правильно! Здесь три литра чистого. Если развести один к двум, получится шесть литров или двенадцать поллитровок. Две минус сейчас, десять - в уме. Или - три минус?
Я отложил мысли о кошках до более подходящего случая, поднялся и подошел к столу:
- Можно было и не ездить так далеко.
- Ха! - он взял кофеварку и до половины наполнил водой. – Не говорил я тебе, что мой прадед был великим тунгусским шаманом?
- Ты говорил, что он был великим тунгусским метеоритом.
- Это прабабушка! - Веник открыл минибар и вытащил несколько кефирных стаканчиков. – А прадедушка во время её падения мирно пас кабаргу. После взрыва у него открылись экстраординарные способности - стал находить огненную воду с помощью обычной веточки. Веточкой помашет, и на рогах.
- Бабушка, наверное, не одобряла? – я взял кимоно, а махровый халат отдал партнеру.
Облачившись, мы долили в кофеварку спирт и отправились на палубу.
От шторма не осталось и следа: море будто выгладили утюгом, а легкий ветерок был прохладным, но вполне подходящим для предстоящего мероприятия.
По знакомому пути мы добрались к шлюпкам, поднялись по трапу к трубе, огромной как пятиэтажный дом, обошли её и, едва не расплескав спирт, забрались на самую верхнюю палубу.
Здесь открылась живописная панорама утреннего моря. Солнце только собиралось выкатиться на линию горизонта: вся восточная полусфера была залита нежным, бледно-розовым светом, в то время как на противоположной стороне еще сияли поздние звезды и ярко горела выпуклая половинка Луны.
Залюбовавшись этой величественной картиной, я забылся и стоял, озираясь, пока прагматичный маркиз не ткнул меня локтем:
- Будем лечиться здесь, или полезем дальше - на мачту?
- На мачте с тобой может случиться турбулентность, а халат у меня один, - я сел на железный ящик, выкрашенный шаровой краской и запертый на висячий замок.
- Да я же нарочно одеваться не стал! - Веник присел напротив, прислонившись спиной к пожарному шкафу. - На случай поимки и расправы. Думал, прикинусь лунатиком, как это однажды случилось в общежитии комбината общественного питания, среди голых весталок и озверевшей администрации.
Под кефир, мы пропустили по стаканчику.
Оказывается, бар на пароходе был безалкогольным. Не на шутку расстроившись, маркиз снял штаны и отправился в лабораторию. Дверь, как и предполагала Хунхуза, он открыл благодаря своим чревовещательным способностям.
Здесь, на открытой палубе, подслушать нас было невозможно; я сконцентрировался и пересказал Венику всё, что стало известно за последние дни. А потом события нынешней ночи – за исключением отдельных несущественных подробностей.
Тот слушал внимательно, не перебивая, но, когда я закончил, высказался определенно:
- Хренота, а не план! Детский лепет какой-то: краска, спички…
- Ну, это же не от хорошей жизни, - вступился я за Хунхузу. - Была бы у нее ядерная боеголовка, так мы бы уже давно в Москву вернулись. В виде осадков.
- Да я не о том! Почему она решила, что компьютер будет мне подчиняться? Голос похож?
Тут я не понял:
- А как же спирт? Ты же говоришь – компьютер впустил тебя?
Маркиз скривился:
- Ты с этой Хунхузой стал прямо как заразные мать и дитя. Ну, в одной ситуации впустил, а в другой пошлет тем же самым голосом. Тогда что делать будем?
- Ну, она утверждает, что не пошлет. Чему-то же ее учили в шпионском колледже. Дураков там наверное не держат.
- По-вашему, значит, все дураки здесь! Наставили кругом телекамер и развлекаются: порнуху друг про друга смотрят.
- Ладно, а что ты предлагаешь?
- Прибегнуть к радикальному средству. Пока все спят, пойдем и удушим этого вирусного Президента.
- Чем? Перегаром?
- Нет, вот этими руками! - он продемонстрировал предполагаемые орудия расправы.
Выглядели они так, что скорее можно было напугать до смерти, чем задушить.
- Слушай, киллер, ты же за всю свою жизнь божьей коровки не обидел! Остынь.
- Коровки не обидел, а его удушу, - настаивал Липский.
Отговорить или переубедить его мне никогда не удавалось. Напугать - другое дело:
- А с чего ты взял, что он спит как Дездемона? Вдруг там охрана? С винтовками! Прицелы лазерные! Пули бронебойные!
- И в сортире гаубица! - очнулся Веник.
- Точно. Представляешь картинку, когда мы ворвемся туда с твоими граблями наперевес…
- Да, - наконец согласился он. – Тогда давай взорвем к чертовой матери эту лабораторию и удерем на шлюпке, а Хунхуза прикроет наш отход. Доберемся до берега и вызовем ей хоть ударный авианосец – пускай только телефон даст.
- А взрывать чем будем? Заднепроходным динамитом?
Маркиз нежно улыбнулся:
- Ты помнишь, сколько раз химичка Генриетта Карловна удаляла меня с практических занятий? За непреодолимую тягу к знаниям.
Кто его только не удалял, а он всегда возвращался:
- Генриетта Карловна выгоняла тебя не за тягу к знаниям, а чтобы сохранить наши молодые жизни.
- Вот-вот! Но волновалась она зря, поскольку у нас всегда было туго с реактивами. А здесь ситуация обратная: полно реактивов и нет химички! В таких идеальных условиях сработает любой продвинутый старшеклассник, а не то, что эксперт моего уровня.
Это он правду сказал, насчет уровня. В глубине души я ожидал взрыва каждый раз, когда он садился в кресло:
- А сколько времени необходимо на подготовку?
- Ну, грязный нитроглицерин можно приготовить прямо на глазах у аятоллы, который мысли читает. Но, ты же сам знаешь, что это за коварный продукт! И вообще, с похмелья наша фирма ничего не гарантирует, поэтому на подготовку берем два дня. Но ты должен проследить, чтобы туда не вломилась Генриетта Карловна с криками: "Ахтунг!!! Минен!!!"
Под водку план пошел хорошо, но очень уж не хотелось оставлять здесь Хунхузу. И Анхелику. Прихватив опустевшую кофеварку, я поднялся и протянул маркизу руку:
- Ладно, посоветуемся с боссом и тогда решим. Но ты давай, готовься…
Уцепившись за меня, он встал и потянулся, разминая затекшее от долгого сидения тело:
- Как говорится, не ждать пакостей от природы, а сделать их своими руками - наша задача! Представляешь, ты как будто бы товарищ Мичурин, а я - академик товарищ Лысенко.
И мы пошли, покачиваясь, как настоящие морские волки.
Принимать на голодный желудок спирт, пусть даже разведенный, могут только люди отрешенные, не представляющие для общества ни интереса, ни угрозы. Очень своеобразные люди.
И бог у них своеобразный: кривой, косматый, с длинной нечесаной бородой, полной прелого сена и гнилой соломы. Из пантеона прочих богов он выбивается потрясающей способностью творить нелепые чудеса. Например, свалится кто-нибудь с десятого этажа или врежется лбом в электричку - этот странный бог, покровитель дураков и пьяниц, тут как тут! Взмахнет бородой и соломки постелет.
Он и вывел нас к кают-компании, когда мы шарахались от лестницы к лестнице как агрессоры после расправы над Иваном Сусаниным.
Оказавшись в знакомом коридоре, мы обрадовались и решили разойтись, чтобы переодеться к завтраку.
И сразу же передумали: решили не расходиться и не переодеваться. Для меня этот вопрос давно уже стал больным, а маркизу было недосуг. Во-первых лунатик, во-вторых скоро уезжает, в-третьих не одежда украшает человека, а человек одежду. Но главное - кушать хочется.
Короче, открывая дверь, я ожидал, что присутствующие удивятся нашему облику. В действительности же вышло наоборот: нас проигнорировали, а удивились мы с Веником. И было чему!
За ближайшим столиком оживленно беседовали разодетые в сари Катя и Маша. Москва - Россия.
Сидят такие изящные индийские куколки: глазки подведены к вискам, брови арками, волосы расчесаны на прямой пробор, а на открытых лбах охрой выведены какие-то заковыристые знаки.
Заметили нас, но виду не подали. Разговаривают.
- Представляешь, Катенька, - голос у Маши прежний, с простудной хрипотцой, - на лекции одна девочка задумалась и вдруг видит: махарадж уже не лежит, а поднялся в воздух и летает. Почти на метр от пола! Представляешь, повисел несколько минут в воздухе и плавно опустился, а кроме нее никто этого не заметил.
Катя кивнула:
- Это он дал понять, что отвлекаться нельзя. Конечно, мог бы и вслух сделать замечание, но ты же знаешь какие они тактичные. Не то, что наши хамы. А девочка из новеньких?
Мы пораженно переглянулись.
- Да. Кстати, я потом с ней поссорилась, - продолжила Маша. - Записывали один и тот же материал, а получилось все по-разному! Представляешь?! У меня в конспекте одно, а у нее совершенно другое. Мы спорили, спорили, пока ее муж от телефона не отогнал. Прямо насовсем разругались! Не знаю - чем она только слушала.
- Но потом помирились? - с интересом спросила Катя.
- Конечно помирились. А потом опять поссорились.
Маркиз замотал головой, как бы пытаясь стряхнуть наваждение.
- А вот я свои конспекты вообще не читаю! - горько вздохнув, пожаловалась Катя. - Когда духовный учитель объясняет, я все понимаю, а дома ничего разобрать не могу! Как будто по-китайски написано.
- Катенька, это у всех так бывает! - ободряюще ответила Маша. - Особенно в самом начале. Ты чаще кассеты слушай, тогда все будешь понимать!
Вдруг Веник побледнел и потащил меня наружу:
- Бежим к тебе, а то я щас стошню!
Мы помчались по коридору и через пару минут он уже ударно трудился над унитазом.
А я готовил ему кофе и бутерброды.
Когда желудочно-кишечная ситуация более-менее нормализовалась, Липский выпил несколько чашек кофе и принялся рассказывать, то и дело прерываясь и зажимая рот ладонью:
- Думаешь, я от спирта? Нет, я от запаха! От девчонок! Ты почувствовал? Лаванда с керосином. Неужели нет? А я весь пропитался. Ночью. Когда канистру спрятал. Тебя искать пошел. Пробежался. Тебя нету. Слышу - гудят! Как высоковольтные провода. В коридоре! Пошел на звук. Там зал с экраном. Ковры, картины. Люди сидят. Молящиеся. Штук тридцать! Экипаж, блин. Голые, в позе лотоса. Натерлись мазью. Жирной, блестящей. От нее запах. Сел в уголке. На девок смотреть. Красивые! И мужики - бодибилдинги. Все вперемежку. Гудят как трансформаторы. Молитвы под нос бубнят! Неразборчиво. А экран мигает. Быстро-быстро. Облака на нем. Красные, синие. Стробоскоп. Все вращается. Мозги промывают! Понял, вирус?
Понял, конечно, - это он мою теорию опроверг! Точно как в шутке про друга Галилея, который тоже утверждал, что Земля вертится, но в другую сторону.
Ну, я спорить не стал - как спорить, если его тошнит от аргументов? Вместо этого я принялся пичкать его бутербродами.
Тоже, между прочим, хорошая пытка, если оппонент пребывает в интоксикации.
Он, естественно, давился и отворачивался, но вслед за бутербродами я методично скормил ему все, что только нашлось в минибаре. Фрукты, соки, мороженное. Жалко, нашатыря не было!
Отправил его отмывать следы от запаха керосиновой лаванды, и сам встал под холодный душ.
А после обработал пострадавший унитаз спиртом – вся канистра ушла. Жаль было переводить добро, но после встречи с зомбированными девицами у меня возникло подозрение, что канистру нам тоже подставили.
Нелепая мысль, но очень уж выразительная! С ней я и отправился в лабораторию.
Иду и думаю про Бациллу, которая, в отличии от нас с Веником, никогда не попалась бы на крючок. Хотя у нее тоже есть слабости, и даже очень много, но плясать под чужую дудочку она ни за что не станет.
Человек станет, собака станет, а кошка не станет. Потому что кошки - абсолютно бескомпромиссные существа!
Например моя. Перс - порода декоративная и потому в естественных условиях нежизнеспособная: на помойке помрет с голоду, встретив мышь свалится в обморок, на дерево не полезет из принципа. Из-за длинной шерстки Бацилла даже качественно умыться не может - глаза ей протираю я. Ваткой.
По человеческим понятиям, при каждой встрече со мной она должна низко кланяться и заискивающе улыбаться. Куда там: порода декоративная, а характер природный, не поддающийся на провокации. Как теперь установлено - перешедший по наследству от древнеегипетской богини.
До приезда сюда я ничего о Бастет не знал, но за своей кошкой давно замечал некоторые странные вещи: вроде бы наблюдает она за мной. Вроде - исследует.
Раньше не понимал зачем ей это надо, а теперь ясно – для доклада наверх! Если верить Сперанскому, вот уже три тысячелетия кошки неусыпно следят за людьми, чтобы обо всех человеческих подлостях докладывать непосредственно Верховному Богу, глазом которого является их покровительница.
Например, человек сделает какую-нибудь мерзость и сразу инстинктивно оглядывается: не видел ли кто?! Милиция, общественность или, допустим, жена. Если никто не видел, он расслабляется и делает гадости дальше, а если видел, то начинает оправдываться. Но потом снова делает.
Хотя расслабляться нельзя - присматривают за нами, даже когда мы об этом не подозреваем. В темной комнате обязательно есть какая-нибудь кошка, только найти её трудно; подумав об этом, я твердо решил начать новую жизнь.
Решил, а навстречу, как знамение, Федор Федорович. Лик уже подремонтировали, но все равно к работе с детьми я бы его не допустил.
Увидел меня и воссиял:
- Сергей Сергеевич, ангел небесный!
Я притормозил, а он сходу чуть ли не в объятья:
- Спаситель! Заступник! Ой, а чего это от вас прет как из винной бочки?
- Вот, - говорю.
Он отстранился на шаг:
- Добрались, значить, до зелия.
- Ну, вы же никому?
Куратор призадумался:
- Другие бы не унюхали, а я – что, я вам спасением жизни обязан!
Мне прямо неловко стало:
- Не благодарите, я ведь сам спасался. Шкуру берег.
- Как же, значить, не благодарить, если я собственными глазами видеозапись просматривал! Как вы меня в дверь к баронессе зашвырнули, словно кикимору бесчувственную. А ведь в спешке могли и забыть: я же не кум, не сват…
- Ну, вы наш прямой начальник, а это важнее чем какие-то вшивые родственники! И вообще, давайте забудем. Лично я уже забыл.
Тот заважничал:
- Забыть, господин ученый, вы можете про угрожавшие нам опасности! Докладываю: преступники, покушавшиеся на нашу жизнь схвачены и, значить, полностью ликвидированы.
- Как?! Как это?! - я чуть-чуть не заорал.
С заговорщицким видом он пояснил:
- А так, что не авария была вовсе! Подстроили, значить, заброшенные сюда агенты, чтобы уничтожить нас физически. Газом отравить хотели. Но теперь вы можете спокойно заниматься умственным трудом и исследовать, что положено.
- А кто они, эти агенты? – мысли смешались, как будто я очутился в доме Облонских.
- До поры ничего сказать не могу! Сейчас, значить, производятся допросы и прочие следственные действия.
- Как понять "допросы"?! Кого допрашивают?! Вы же сказали, что преступники ликвидированы?
Сперанский с опаской огляделся:
- Ладно, значить, намекну. Как товарищу по несчастью. Но уж не выдавайте, если к следователю потянут. Чтобы ни-ни!
В эту минуту я готов был его убить:
- Клянусь! Даже под пыткой! Обещаю!
Федор Федорович ещё раз огляделся и еле слышно прошептал:
- Помните, кто в ванную ломился? Она!
Я тоже перешел на шепот:
- Так она жива?! Кого, я не понял, допрашивают?!
- Да ее же! Сообщников, значить, выясняют!
Слава Богу - жива! Диверсантка, блин, сексуальная.
- А где она сейчас? - ляпнул я и тут же пожалел.
Сперанский посмотрел на меня с удивлением:
- Где положено - под арестом! А зачем вам?
- Да это я так, машинально. Лучше скажите - вас теперь где искать? Вчера нам говорили, что вы в госпитале.
- Ускоренно выписали, значить, в виду важности события! В каюте буду, где всегда.
К этому времени у меня выстроился план: рискованный, но реальный. Куратору в нем отводилась значительная роль, поэтому отпускать его я побоялся:
- Значит, вы на работе! А я искал Лису Мун - ее вместо вас назначили.
- Случилось что? – озаботился Федор Федорович.
- Даже не знаю как сказать. Может случилось, а может и нет, но я предполагаю, что была еще одна диверсия. Надо разобраться.
Глаза у него забегали как маятники:
- Так это не ко мне, а к следователю, господину Ширази. Пойдемте, я вас отведу.
Щас, разбежался!
- Понимаете, я же не уверен, а только предполагаю. Давайте сначала зайдем в лабораторию и все уточним - Липский как раз этим вопросом занимается.
- Ну, давайте, - без энтузиазма согласился Федор Федорович. - А что случилось то?!
- Вот пойдем и узнаем! Я ведь не вникал, а сразу же побежал за Лисой. А тут вы…
Идем в лабораторию, а я мысленно умоляю всех знакомых египетских богов, чтобы усадили Веника в кресло. Согласно диспозиции он должен быть взволнован и озабочен, а без гермошлема на голове это нонсенс.
Заходим в предбанник - там две Лариски наизготовку. Жертву ждут. Мы прямиком в кабинет, и я получаю подарок от самого бога Ра: Веник даже не в кресле, а склонился над открытым люком и что-то туда запихивает. Или, наоборот, достает.
Но мне важно, что люк открыт!
Поворачиваюсь к Сперанскому и говорю:
- Видите, люк открыт? А вчера, когда мы уходили, был закрыт!
У куратора неприлично отвисла челюсть.
Кричу Венику:
- Ну что, есть утечка!?
Тот чуть внутрь не всосался - не заметил, как мы вошли. Но ничего, обошлось. Обернулся и смотрит непонимающе.
Я подмигиваю:
- Утечку обнаружил?!
- Обнаружил. По всем параметрам, - отвечает.
Правильно отвечает, но не слишком уверенно. Хорошо, что его вовремя вытошнило, а то мог бы и не сообразить. Я на Сперанского глянул и опять у Веника спрашиваю:
- Какие из смертельных штаммов распространились?
- А все! Желтый Джек, полиомиелиты, гепатиты. Даже коклюш утек и распространился!
- А черная оспа?
- Так она первая ушла, а остальные уже за ней потянулись.
Переиграли малость - куратор побледнел и начал медленно заваливаться на бок. Как торпедированное судно. Я его подхватил, но уже в обморочном состоянии.
Уложили в кресло, и я на Венике повис.
Шепчу в ухо:
- Хунхузу арестовали и допрашивают. Взрывайся! Что хочешь делай!
- Ничего не выйдет - я только-только кислоты смешал. Смесь ещё горячая.
- Забудь про смесь! Кислородные баллоны взрывай! Масла налей…
- Себе налей! Вирусам плевать на твои баллоны - только разлетятся от ударной волны. Нужен взрыв с температурой!
- Щас аятолла придет и вставит градусник! Через десять минут встречаемся на палубе, возле шлюпок - я туда Махмудыча занесу и ждать буду.
Маркиз головой крутит:
- Через двадцать. Глицерин залью…
- Не вздумай!!! – я отпустил его шею и вышел в предбанник.
Лариски смотрят - не побегу ли?
Говорю им взволновано и страстно:
- Парни, там человеку плохо! Сердечный приступ. Нужно срочно на свежий воздух…
Даже не шелохнулись, поганки.
Тогда я припомнил, как поступают герои триллеров, и заорал:
- Шевелите булками, парни! Ранен офицер полиции!
Их как подменили: ринулись в кабинет, схватили Сперанского и поволокли в разные стороны. Чудом не свернув шею, отнесли к шлюпкам и уложили на брезентовый чехол. Головой вверх, что удивило.
Я говорю:
- Парни, делайте ему искусственное дыхание, а я сбегаю за лекарствами. Знаете что-нибудь про искусственное дыхание?
Они знали только как останавливать, поэтому я показал основные движения и пулей в лабораторию – за жестким диском.
Там пока было тихо: Веник готовил робота к акту суицида.
Разворачиваю системный блок к лесу передом, а на панели замочки и винтики с секретками. Без кувалдометра не открыть!
С досады огляделся – что бы такое прикарманить – и картинку с божеством со стены снял. На память.
Потом в предбанник, к шкафчику с костюмами химзащиты. Хорошие костюмы: легкие, компактные - не то, что отечественные скафандры. Схватил несколько комплектов в охапку и бегом на палубу, пока Лариски куратора до инфаркта не долечили. Успел: Федор Федорович в коме, но все еще дышит.
Отогнал спасателей и говорю:
- Вы, парни, в лабораторию не ходите - там бомба. Только что обнаружили.
Лариски переглянулись и та, которая помрачнее, прорычала:
- Какие мы тебе парни, говнюк! Протри глаза.
- А может ты хочешь, чтобы мы надрали тебе задницу? - эхом отозвалась вторая. - Или ты гомик и бережешь ее для друзей?
Полезная вещь боевики - практически к любой ситуации оттуда можно выдрать подходящую фразу:
- Расслабьтесь, детки, мне не нужны неприятности! Скажите своему шефу про бомбу - пусть саперов высылает. А я пока займусь раненым.
Они посовещались и решили, что моя задница никуда не денется, а от бомбы всего можно ждать.
Едва удалились, я упаковал Сперанского в химзащитное облачение, оделся сам и принялся ждать подрывных дел мастера.
<div align="center">Панды занесены в Книгу рекордов Гиннеса как самые привлекательные из редких животных</div>
- panda
- Генерал-майор
- Сообщений: 2459
- Зарегистрирован: Вс авг 10, 2003 7:35 pm
- Откуда: Владивосток
- Пункты репутации: 0
panda » Сб июл 17, 2004 9:05 am
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Давно замечено, что ждать и догонять самые приятные из всех возможных удовольствий. Но я предпочел бы догонять Липского, чем тупо ждать его появления.
Условленные десять минут прошли пока мы с Ларисками транспортировали куратора и дискутировали по поводу половых признаков. Еще около десяти минут ушло на беготню и переодевание. И время остановилось.
Пою про себя песню о гибели "Варяга" и думаю, что спирт вылил зря, а новую жизнь начал поздновато – в момент трагического окончания старой.
Только начал прокручивать перед мысленным взором события детства, на палубе появляется Веник. Запыхавшийся, всклокоченный, с небольшим деревянным ящиком под мышкой. Заметил меня, помахал свободной рукой и трусцой к нам.
- Ну ты и… - намекаю.
- Гвоздик, прости, раньше никак не мог. Кастратыч, блин, гидра мезозойская, не рубит в пиротехнике!
- Ладно, сколько до взрыва осталось?
- А нисколько! Открой рот и закрой глаза.
Дельный совет, как оказалось.
То, что случилось потом невозможно описать используя только словарь Даля. Нет там нужных эпитетов!
Передать это словами типа "трах-тарарах" недостойно мужчины, поэтому в газетных хрониках просто отмечают, что в результате взрыва повылетали стекла в близлежащих домах. Все врут газетчики - у меня чуть глаза не повылетали.
КАК .....!!!
И СЛЕДОМ, ВДОГОНКУ - ... !!!
И ЕЩЕ РАЗ ... !!!
Хорошо, что Генриетты Карловны с нами не было.
Пароход вздрогнул, как боксер-тяжеловес, которому в лоб выстрелили из рогатки: палуба ходуном, вибрация, крен градусов тридцать! Потом, правда, выпрямился.
Конечно, такой громадине как "Мицар" этот взрыв что слону дробина. Чтобы его потопить ядерный заряд нужен.
Однако и мы кое-чего добились - Сперанский ожил.
- Что?! Где?! Сергей Сергеич!!! - глаза у него тоже сохранились, но из орбит повылезали.
Тут по всему пароходу зазвенели частые пронзительные звонки, а с противоположного борта донеслись человеческие крики. Нам отсюда не разглядеть, что происходит, но зато и нас никому не видно. Что радует!
Я кидаю Венику химзащитный комплект, а Сперанскому говорю:
- Ваши ликвидированные диверсанты лабораторию взорвали! Ночью подложили бомбу с часовым механизмом, чтобы всех разом накрыть. Вместе с оборудованием. Хорошо, что мы ее вовремя заметили!
- Сергей Сергеич… - стенает.
Мне его жалко, дурака старого, но ничего не поделаешь, надо пугать:
- Взрыв ерунда, мелочи жизни. А вот вирусы разлетелись – дело серьезное! Вам прививку от лихорадки Эбола когда последний раз делали?
- Какого Ебола?
- Эбола? Ну, на самом деле это обычная лептоспирозная желтуха, а вирусом Эбола её патологоанатомы прозвали. Ерунда в сущности. Легкий насморк, если сравнивать с той же черной оспой.
Химзащитный костюм испарений не пропускает, но что-то такое я почувствовал. Неприятный запах.
Веник закончил облачаться и рядом присел:
- Слушай, одень ему противогаз! Вдруг еще не заразился…
Я достаю маску и протягиваю Сперанскому:
- Да пожалуйста! Только сейчас ему противогаз, что мертвому – припарка. Помнишь, как в Бирмингеме заразилась лаборантка?
- Когда вирус по вентиляции на второй этаж забрался? Кажется, в семьдесят восьмом это было: она сама умерла, да еще и мать заразила?
- Ну! А говоришь - противогаз. Ему вакцина нужна.
Сперанский взметнулся как пограничник по тревоге:
- Вакцина? Есть у вас? Любые деньги – только помогите! Любые!
- Слушайте, - говорю, - я вам разъясню ситуацию, только обещайте больше не падать в обморок. Обещаете?
Он зубы сжал и головой кивает - дескать, готов к самому худшему.
- Так вот, экипаж можно считать уже мертв - в живых останемся только мы с Липским, потому что у нас иммунитет практически ко всем заболеваниям. Работа такая. А остальным гроб! И вам тоже, если срочно не доставить вас в клинику. Дня три в вашем распоряжении, я думаю.
- А господину Президенту сказать, и пускай самолет с лекарствами вызывает! Реактивный, если…
- С венками, а не с лекарствами! - поправляет маркиз. – Прививки делают до заражения, а не после.
- Как же, - потрясенно шепчет куратор, - куда же…
- В клинику! – хором орем мы.
Пробрало депутата: смотрит на нас с мольбой и слезами, как будто мы его папа и мама.
- Вы не волнуйтесь, - успокаиваю, - выход есть! Если ваше начальство разрешит спустить шлюпку и немедленно плыть…
- Ходить! – перебил Веник. – Это фекалии плавают, а морские шлюпки ходят.
-… немедленно ходить в стационар! А само пускай плывет.
- Господин Президент – да вы что!!! Мы даже к берегам никаким не подплывали, и не подходили! За исключением дикой местности Тринидад и Тобаго. Нельзя ему к берегу.
- Ну так и к лешему его! – восклицает маркиз. – Каждый умирает в единственном экземпляре.
- Согласен с предыдушим оратором, - говорю. – Если начальство не разрешает, а очень нужно, то выход один: прыгать вот в эту шлюпку и добираться до берега самостоятельно. С нашей помощью, разумеется, - нам здесь и подавно делать нечего. Согласны?
Федор Федорович тупо кивнул и спросил:
- А вдруг я, значить, не заболею?
Веник отложил баллончик дыхательного аппарата и с интересом уставился на старика:
- Так не подключать вас?
- Почему же? А если господин Президент не заразится?
Маркиз хмыкнул:
- Всё может быть. Хотя Бернет писал, что из всех инфекционных болезней с желтой лихорадкой по влиянию на историю человечества может сравниться только бубонная чума.
Вижу - клиент готов. Созрел окончательно.
- Подключайте, - просит, - но после я в каюту забегу, за кредитными карточками. Сбережения, значить.
Нет, это лишнее:
- Вы что, рехнулись? Какие карточки - там вирусов полно!
Федор Федорович содрогнулся, словно его током ударило:
- А как тогда, Сергей Сергеич? Кто же нас без денег в клинику положит?
- Шпионка. Вы ее спасете, а она лечение профинансирует. Не сама, конечно, а те, кто ее заслал. Вот увидите - вас еще и орденом наградят!
Сперанский о чем-то поразмыслил и глянул на меня с восхищением:
- Ну и голова, Сергей Сергеич! Даром, что ученый, а то бы с вас политический деятель вышел - за шпионку, значить, все прегрешения спишутся!
- Вот видите! Где ее держат?
- В Лабиринте, где же еще. Отдыхает, значить, голубушка.
- Так пошли быстрей, пока команда на пожаре. Сейчас нас и не заметит никто.
Мы подняли его, помогли натянуть маску и отправились в Лабиринт. На палубе суетились люди в таких же непроницаемых одеяниях: все теперь выглядели одинаково, поэтому внимания на нас никто не обратил.
Давно замечено, что ждать и догонять самые приятные из всех возможных удовольствий. Но я предпочел бы догонять Липского, чем тупо ждать его появления.
Условленные десять минут прошли пока мы с Ларисками транспортировали куратора и дискутировали по поводу половых признаков. Еще около десяти минут ушло на беготню и переодевание. И время остановилось.
Пою про себя песню о гибели "Варяга" и думаю, что спирт вылил зря, а новую жизнь начал поздновато – в момент трагического окончания старой.
Только начал прокручивать перед мысленным взором события детства, на палубе появляется Веник. Запыхавшийся, всклокоченный, с небольшим деревянным ящиком под мышкой. Заметил меня, помахал свободной рукой и трусцой к нам.
- Ну ты и… - намекаю.
- Гвоздик, прости, раньше никак не мог. Кастратыч, блин, гидра мезозойская, не рубит в пиротехнике!
- Ладно, сколько до взрыва осталось?
- А нисколько! Открой рот и закрой глаза.
Дельный совет, как оказалось.
То, что случилось потом невозможно описать используя только словарь Даля. Нет там нужных эпитетов!
Передать это словами типа "трах-тарарах" недостойно мужчины, поэтому в газетных хрониках просто отмечают, что в результате взрыва повылетали стекла в близлежащих домах. Все врут газетчики - у меня чуть глаза не повылетали.
КАК .....!!!
И СЛЕДОМ, ВДОГОНКУ - ... !!!
И ЕЩЕ РАЗ ... !!!
Хорошо, что Генриетты Карловны с нами не было.
Пароход вздрогнул, как боксер-тяжеловес, которому в лоб выстрелили из рогатки: палуба ходуном, вибрация, крен градусов тридцать! Потом, правда, выпрямился.
Конечно, такой громадине как "Мицар" этот взрыв что слону дробина. Чтобы его потопить ядерный заряд нужен.
Однако и мы кое-чего добились - Сперанский ожил.
- Что?! Где?! Сергей Сергеич!!! - глаза у него тоже сохранились, но из орбит повылезали.
Тут по всему пароходу зазвенели частые пронзительные звонки, а с противоположного борта донеслись человеческие крики. Нам отсюда не разглядеть, что происходит, но зато и нас никому не видно. Что радует!
Я кидаю Венику химзащитный комплект, а Сперанскому говорю:
- Ваши ликвидированные диверсанты лабораторию взорвали! Ночью подложили бомбу с часовым механизмом, чтобы всех разом накрыть. Вместе с оборудованием. Хорошо, что мы ее вовремя заметили!
- Сергей Сергеич… - стенает.
Мне его жалко, дурака старого, но ничего не поделаешь, надо пугать:
- Взрыв ерунда, мелочи жизни. А вот вирусы разлетелись – дело серьезное! Вам прививку от лихорадки Эбола когда последний раз делали?
- Какого Ебола?
- Эбола? Ну, на самом деле это обычная лептоспирозная желтуха, а вирусом Эбола её патологоанатомы прозвали. Ерунда в сущности. Легкий насморк, если сравнивать с той же черной оспой.
Химзащитный костюм испарений не пропускает, но что-то такое я почувствовал. Неприятный запах.
Веник закончил облачаться и рядом присел:
- Слушай, одень ему противогаз! Вдруг еще не заразился…
Я достаю маску и протягиваю Сперанскому:
- Да пожалуйста! Только сейчас ему противогаз, что мертвому – припарка. Помнишь, как в Бирмингеме заразилась лаборантка?
- Когда вирус по вентиляции на второй этаж забрался? Кажется, в семьдесят восьмом это было: она сама умерла, да еще и мать заразила?
- Ну! А говоришь - противогаз. Ему вакцина нужна.
Сперанский взметнулся как пограничник по тревоге:
- Вакцина? Есть у вас? Любые деньги – только помогите! Любые!
- Слушайте, - говорю, - я вам разъясню ситуацию, только обещайте больше не падать в обморок. Обещаете?
Он зубы сжал и головой кивает - дескать, готов к самому худшему.
- Так вот, экипаж можно считать уже мертв - в живых останемся только мы с Липским, потому что у нас иммунитет практически ко всем заболеваниям. Работа такая. А остальным гроб! И вам тоже, если срочно не доставить вас в клинику. Дня три в вашем распоряжении, я думаю.
- А господину Президенту сказать, и пускай самолет с лекарствами вызывает! Реактивный, если…
- С венками, а не с лекарствами! - поправляет маркиз. – Прививки делают до заражения, а не после.
- Как же, - потрясенно шепчет куратор, - куда же…
- В клинику! – хором орем мы.
Пробрало депутата: смотрит на нас с мольбой и слезами, как будто мы его папа и мама.
- Вы не волнуйтесь, - успокаиваю, - выход есть! Если ваше начальство разрешит спустить шлюпку и немедленно плыть…
- Ходить! – перебил Веник. – Это фекалии плавают, а морские шлюпки ходят.
-… немедленно ходить в стационар! А само пускай плывет.
- Господин Президент – да вы что!!! Мы даже к берегам никаким не подплывали, и не подходили! За исключением дикой местности Тринидад и Тобаго. Нельзя ему к берегу.
- Ну так и к лешему его! – восклицает маркиз. – Каждый умирает в единственном экземпляре.
- Согласен с предыдушим оратором, - говорю. – Если начальство не разрешает, а очень нужно, то выход один: прыгать вот в эту шлюпку и добираться до берега самостоятельно. С нашей помощью, разумеется, - нам здесь и подавно делать нечего. Согласны?
Федор Федорович тупо кивнул и спросил:
- А вдруг я, значить, не заболею?
Веник отложил баллончик дыхательного аппарата и с интересом уставился на старика:
- Так не подключать вас?
- Почему же? А если господин Президент не заразится?
Маркиз хмыкнул:
- Всё может быть. Хотя Бернет писал, что из всех инфекционных болезней с желтой лихорадкой по влиянию на историю человечества может сравниться только бубонная чума.
Вижу - клиент готов. Созрел окончательно.
- Подключайте, - просит, - но после я в каюту забегу, за кредитными карточками. Сбережения, значить.
Нет, это лишнее:
- Вы что, рехнулись? Какие карточки - там вирусов полно!
Федор Федорович содрогнулся, словно его током ударило:
- А как тогда, Сергей Сергеич? Кто же нас без денег в клинику положит?
- Шпионка. Вы ее спасете, а она лечение профинансирует. Не сама, конечно, а те, кто ее заслал. Вот увидите - вас еще и орденом наградят!
Сперанский о чем-то поразмыслил и глянул на меня с восхищением:
- Ну и голова, Сергей Сергеич! Даром, что ученый, а то бы с вас политический деятель вышел - за шпионку, значить, все прегрешения спишутся!
- Вот видите! Где ее держат?
- В Лабиринте, где же еще. Отдыхает, значить, голубушка.
- Так пошли быстрей, пока команда на пожаре. Сейчас нас и не заметит никто.
Мы подняли его, помогли натянуть маску и отправились в Лабиринт. На палубе суетились люди в таких же непроницаемых одеяниях: все теперь выглядели одинаково, поэтому внимания на нас никто не обратил.
<div align="center">Панды занесены в Книгу рекордов Гиннеса как самые привлекательные из редких животных</div>
- panda
- Генерал-майор
- Сообщений: 2459
- Зарегистрирован: Вс авг 10, 2003 7:35 pm
- Откуда: Владивосток
- Пункты репутации: 0
panda » Вс июл 18, 2004 2:43 am
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Едва мы вошли, привязанная к кровати Хунхуза изогнулась и зашипела как кошка у которой отнимают котенка. Глазами сверкает, но без особого эффекта - колдовать, как видно, в шпионской школе не обучали.
Ну, мы с Веником маски сняли и она вмиг оттаяла. Позволила перевернуть себя на живот и развязать стянутые за спиной кисти. А ноги сама уже развязала.
Встала с кровати и бросилась на шею.
Венику!!!
Повисла и целует ему щеки, нос, лоб и прочие достопримечательности, а я стою как оплеванный - дежурю.
Не представляю, что дальше делать.
Липский же делает вид, будто ни на нем висят и ни его лобзают – прямо не маркиз, а непорочное зачатие.
Тут Федор Федорович заволновался - сообразил, что не все так просто, как я ему на палубе преподнес. Толкает потихоньку в бок и на сладкую парочку указывает.
А у меня самого в мыслях тучка: вдруг она и этого типа завербовала, когда он спиртолунатизмом грешил. Хотя нет, я все его улыбочки наизусть знаю, а эта - из разряда предкоматозных.
Голову даю, он сам такого эффекта не ожидал!
Сперанский мычит из-под противогаза:
- Сергей Сергеич! Господин Гвоздев!
Грустный голос, даже я бы сказал - загробный.
А что мне ответить:
- Да я-то откуда знаю? Я же вирусолог, а не шпионовед! Может и этого черта сюда забросили, кто их теперь разберет? По дороге выясним.
Тут у Хунхузы слюна кончилась. Спрыгнула с Веника и к двери – молнией. Успела: как раз какой-то субъект со шлангом в проеме нарисовался - тушить нас пришел.
Она его так быстро загасила, что шланг как бы еще висит, а доставивший его организм уже лежит. Пожарами более не интересуется.
- И как вам нравятся эротические фантазии этой дамы? – по ходу интересуется маркиз.
Хунхуза, ни говоря ни слова, вытряхивает лежащий организм из химзащиты, причем действует так быстро и ловко, словно половину жизни провела на панели. Облачается, одевает на себя трофейный дыхательный аппарат и нам машет:
- Come on, guys! Quickly!
Тут я с достоинством отвечаю:
- Слушай, задница, мы просто дверью ошиблись! Тут рядом сидит моя школьная подружка, так я за ней пришел. Ты не против?
- Хочешь сказать, что в детстве посещал школу?
Ещё и язвит она!
- Хочу сказать, что ты можешь пойти с нами, но прежде выпустим мою девчонку.
- Баронессу??? - ужаснулся Сперанский.
- Ну и что? - возражаю, а сам на Хунхузу смотрю.
Только разве разглядишь! Ее под микроскопом надо изучать, а не в костюме полной биохимической защиты.
Нагрянули к Анхелике, а та уже прочитала наши мысли и приготовилась к побегу: в руках коралловая шкатулочка, а на ногах тапочки с пушистыми меховыми бумбончиками.
Фасона "Атас-Менты".
Я ее на руки, а она давай командовать: подайте то, принесите это! Пока собрали имущество и вышли в коридор, Хунхуза еще одного пожарника приготовила.
Ну, баронессу мы переодевать не стали - набросили сверху химзащитные штаны и порядок. На персону одна штанина ушла, а вторую я через плечо перекинул.
Нести удобно, только лямки свисают и под ногами путаются, а так ничего, не тяжело.
Мы с Веником противогазы натянули и ходу. Передвигаемся как заправские спецназовцы: короткими, но стремительными перебежками. С учетом возраста и образования, разумеется.
Хунхуза со Сперанским впереди - двери открывают и устилают дорогу скрюченными телами, а мы трое замыкающие: Липский с ящиком и я с особой, приближенной к императрице Анне Иоановне.
До капитанского мостика добрались без проблем, а там заминка с дверью случилась: не слушается куратора, хоть тресни! Он и просил, и угрожал - ногой на неё топал, но должного впечатления не произвел. А массой она с тонну.
Называлась картина: "Водолаз Садко в приемной морского царя".
Веник по-своему насладился, да как крикнет президентским фальцетом; Федор Федорович залег, а дверь поползла в сторону.
Хунхуза змеей втянулась в проход – едва образовалась щель, а когда вошли мы, внутри царило умиротворение: кругом перемигивались хитроумные приборы, булькала и посвистывала кофеварка, а в углу прикорнули друг на друге двое вахтенных.
Эх, прогуляться бы с ней по ночной Одессе…
Огляделся – не мостик это, а капитанский мост! Мостище: по нему не ходить, а на велосипеде ездить. На три стороны, рядами, огромные прямоугольные окна - все море просматривается. И назад тоже окна, по два с каждой стороны.
Обстановка шикарная: восточные ковры, дорогие кожаные диваны, полированное дерево и приборы, приборы, приборы - на столах, стойках и даже в проемах между окнами.
Хунхуза отыскала среди них какой-то особо умный ящик и быстро-быстро забегала пальцами по клавиатуре.
На экране сразу картинка поменялась: протянулись тонкие горизонтальные и вертикальные линии, а под ними сжались в тесную кучку извилистые контуры островов. Или берегов? Навигация…
Тем временем, мы с Веником почтительно, как командующего эскадрой, усадили баронессу в капитанское кресло.
Та на нас ноль внимания: изучает вытащенный у меня из кармана листочек с божеством.
И как только умудрилась выудить – дырку что ли в химзащите прогрызла? То-то я по дороге щекотку чувствовал…
- Где вы это взяли? – спрашивает. Совсем как декан технологического факультета, который однажды застал нас с Веником за распитием бутылки "Солнцедара".
Маркиз тоже вспомнил этот эпизод и отвечает автоматически:
- Отняли у первокурсников!
Она окинула его изучающим взором и обернулась ко мне:
- Второй вирусолог? Почему такой худой?
Липский руку к голове приложил и, как в анекдоте, рапортует:
- Глисты, мэм! Работа вредная, плотют мало…
- А зачем вино пьешь?
- Травлю-с.
Знал бы, придурок, с кем связывается - она же глазами как рентгеном просвечивает. Заглянула ему в двенадцатиперстную кишку и говорит:
- У тебя не глисты, а холицестит. Печень в плохом состоянии, желчегонные протоки засорены, в пузыре камешки.
Опешили мы оба, но он сильнее. Я то видел уже баронессу в действии.
Говорю для разрядки:
- Анхелика, а что это такое, на листочке?
- Абраксас? - она на секунду задумалась, а потом посмотрела на меня изучающе. - Пифагореец Василид из Александрии, живший в первом столетии, употреблял это слово для обозначения Божества, Наивысшего из Семи, имеющего триста шестьдесят пять добродетелей. Абраксас это антитип Солнца, если только ты понимаешь о чем я говорю. Его имени соответствует священное еврейское слово Шемхамфораш, обобщенное имя Бога.
- А для чего оно нужно?
- Защитная магия. Если снимок сделан с настоящего амулета, то…
- То, что? - не выдержал я.
- …то это заклинание. Очень мощное защитное заклинание, о существовании которого ходили легенды.
Только собрался порасспросить ее подробнее - к нам подкатывается куратор, до этого наблюдавший за Хунхузой:
- Сергей Сергеич, а когда начнется заболевание?
Из предосторожности противогаз он не снял.
- Вы имеете в виду падеж? - очнулся после просвечивания маркиз.
Тут Хунхуза оторвалась от компьютера:
- No more bullshit! Listen to me and repeat as follow: "Computer!"
- Computer! - профальцетил Веник.
- Slow speed, - скомандовала Хунхуза.
- Slow speed! - продублировал он голосом президента.
- Command accepted, please enter the password, - вежливо попросил компьютер.
Хунхуза застонала, обхватила голову руками и уткнулась лицом в тубус радара. Плечи ее начали мелко вздрагивать.
- Сергей Сергеич, - заволновался куратор, - нечего терять время! Если она узнала дорогу, нужно садиться в шлюпку и уезжать.
- Сядешь ты на полном ходу! - злобно ответил Липский и повернулся ко мне. - Помнишь, я предупреждал, что она дура? У диверсантов голова боевой орган, а не мыслительный!
А у меня в голове пусто, будто я диверсант. И еще жаль Хунхузу.
- Command aborted, - доложил компьютер.
- Паспортное слово не должно быть сложным, - задумчиво сказала Анхелика. - Один мой друг катал нас на яхте и я слышала, как отдаются морские команды. Когда яхта подходила к берегу, капитан кричал "Shit!", "Shit!", "Shit!" и отдавал команды матросам очень быстро. А другой человек повторял за ним все кроме "Shit". Такой порядок на всех кораблях – быстро отдавать команды и повторять, чтобы никто ничего не перепутал.
- Тогда оно должно меняться! - предположил Веник. - Если это простое, короткое слово и его знают все вахтенные, то за каким чертом оно вообще нужно? Вероятно, при смене вахт его заменяют на новое. По какой-то системе. По какой?
- Давай спросим, - я показал на тела моряков.
Маркиз склонился над ними:
- Дохлый номер. Отличницей, видать, была. У-у, зубрилка несчастная…
- А если оно где-нибудь записывается? В судовом журнале?
- Тогда какой смысл в этой процедуре? - возразил Веник. – Скорее, на смене вахт звонит этот долбанный Президент и каждый раз сообщает новое. Если где и записано, так только у него.
- А ночью? Ночью они ведь тоже меняются?
- Ну чего ты пристал! Откуда я знаю? – занервничал маркиз. - Сейчас позвонит кто-нибудь из этих недобитых пожарников…
Только сказал – взрывается телефон.
Не раздумывая, Веник снял трубку, рявкнул: "I'm busy!" и швырнул ее на место - в образ вошел.
- Ваше Величество, господа ученые, секретное слово знает аятолла Ширази, - разродился Федор Федорович, захваченный общей скорбью.
- Я уже думала о нем, - ответила Анхелика. - Пожалуй, придется снова встретиться.
- Шесть месяцев я охотилась за его задницей! - прошипела Хунхуза, отрываясь от локатора. - Но так и не смогла подобраться. Этот иранский ублюдок дерется на расстоянии - я даже не знаю, как называется это боевое искусство.
- А это не боевое искусство, - объясняет баронесса, - хотя темные люди прозвали его "астральным карате". На самом деле это магия. Если подняться на самый верхний уровень астрала, становятся видны такие колодцы: круглые и очень-очень глубокие. Через них можно общаться с душами людей. Заглядываешь в колодец и на дне его видишь душу. Ничего сложного!
- Как "ничего сложного"? - взъярился Веник. - А что же нам делать, когда он заглянет в колодец?
- Абраксас. Если на картинке, - она помахала листочком, - настоящий амулет, а не бутафория, то я знаю как защититься от Ширази. Абраксас может вернуть удар обратно, да еще и с удвоенной силой. Потому, что он - антитип Вечного Солнца.
- Значит, в действие вступает авиация, - Веник поднял свой ящик, положил на стол и открыл крышку. - Воздушное прикрытие со стороны астрала вещь хорошая, но на земле надо использовать средства наземного базирования.
- Что там у тебя такое? Давно собирался спросить, но все время что-то мешало…
- Так, скромные пожитки, - он продемонстрировал привинченный к газовому баллончику краскопульт, - обычный сернокислотный пистолет-пулемет системы Зебуба-Липского.
- Кислотой стреляет? – поразился я.
- Метров на десять бьет! Отстреливаемый противник за несколько секунд превращается в дымящиеся тапочки - остальное улетучивается в астрал!
Рембо со своими динамитными стрелами отдыхает.
- А как же мы пароль узнаем, если ты его улетучишь?
- Медленно лить буду! Пока не скажет…
- Ничего этого делать не нужно! - вмешалась Анхелика. - Вы спросите у него и все.
- Может, позвонить? - ухмыльнулся Липский.
- Ты же не знаешь языка. Нет, нужно просто подойти к Ширази и спросить пароль: он подумает про это слово, а я его прочитаю. Если, конечно, в нем нет дурацких цифр - их я никогда не запоминаю.
- Сергей Сергеич! Господин Липский! А не мог я, значить, чумку подхватить пока маску на меня не надели? Что-то, голова у меня закружилась и ноги подкашиваются...
- У чумки другая симптоматика: вначале должен зачесаться хвост, а уж потом головокружение. Идите сюда, я подачу кислорода увеличу, - маркиз глянул на манометр и приоткрыл вентиль. - Ох уж эти магометане - так и рвутся к Аллаху, так и рвутся…
- Вот и спасибочки. А если я теперь по нужде захочу?
- Там есть краник. Как приспичит - покажу.
- Так и покажите.
Липский вздохнул, взял куратора под руку и повел к выходу:
- Вы по серьёзному делу или так – хиханьки?
Я взглянул на Хунхузу – она как раз наклонилась и исследовала подключенный к компьютеру кабель.
- Он тебе наврал, у меня с ним ничего не было, - вдруг сказала Анхелика.
От неожиданности Хунхуза вздрогнула видимой частью тела. Соответствующая эротическая картинка называлась: “В Пентагоне мужики, чай, найдутся…”
- А халат я просто так дала, в шутку, - продолжила баронесса.
Следовательно, всё это время Хунхуза обо мне думала! Интересно, а чего же с поцелуями на Веника набросилась?
- Не верила, что он согласится тебе помогать - это же ты с ней переспал, а не он.
Странно. Как это маркиз мог отказаться?
- Она не знала, какие у вас взаимоотношения, - растолковала Анхелика. – Есть люди, которые считают евреев меркантильными и неспособными на самопожертвование.
- Какой он еврей? Он - русский.
- Есть люди, которые считают русских примитивными. Неспособными на высокие чувства.
- А я – еврей!
- Вы оба болваны и вполне достойны друг друга.
- Тот болван веселый, а этот – нудный! – выступила с опровержением Хунхуза. – Песни поет, когда без штанов.
- Они все поют. Коты, а котам верить нельзя! У них сексуальность так устроена - оплодотворить как можно больше особей другого пола. Поэтому я предпочитаю женщин.
Заинтересовавшись темой, Хунхуза бросила кабель и выпрямилась:
- Нет, я женщин не люблю – от них одни неприятности. А мужчины приносят пользу.
- Это они обязаны приносить пользу, но на самом деле от них одни неприятности.
“Господи, хоть бы пожарник какой заявился!” – мысленно взмолился я.
Пожарника Господь не послал, но вернул нам Веника со Сперанским.
- …потому, что собаки никогда не спят! – размахивая руками, по ходу объясняет маркиз. – Кошки спят, люди дрыхнут, а собаки – никогда. Чуть злоумышленник – они лают!
- А одна, значить, собака спала! После мясного супа…
- Сперанский, будь здесь и жди нашего возвращения, - приказала Анхелика. - Если позвонят по телефону, сними трубку, но ничего не отвечай. Или нет, лучше поснимай все трубки, как будто номер занят. Понял?!
- Так точно, Ваше Величество! А если, значить, войдет кто?
- Вряд ли. Ты же не смог! - она устроилась у меня на руках и дала сигнал к атаке.
И мы пошли колдунов воевать.
Едва мы вошли, привязанная к кровати Хунхуза изогнулась и зашипела как кошка у которой отнимают котенка. Глазами сверкает, но без особого эффекта - колдовать, как видно, в шпионской школе не обучали.
Ну, мы с Веником маски сняли и она вмиг оттаяла. Позволила перевернуть себя на живот и развязать стянутые за спиной кисти. А ноги сама уже развязала.
Встала с кровати и бросилась на шею.
Венику!!!
Повисла и целует ему щеки, нос, лоб и прочие достопримечательности, а я стою как оплеванный - дежурю.
Не представляю, что дальше делать.
Липский же делает вид, будто ни на нем висят и ни его лобзают – прямо не маркиз, а непорочное зачатие.
Тут Федор Федорович заволновался - сообразил, что не все так просто, как я ему на палубе преподнес. Толкает потихоньку в бок и на сладкую парочку указывает.
А у меня самого в мыслях тучка: вдруг она и этого типа завербовала, когда он спиртолунатизмом грешил. Хотя нет, я все его улыбочки наизусть знаю, а эта - из разряда предкоматозных.
Голову даю, он сам такого эффекта не ожидал!
Сперанский мычит из-под противогаза:
- Сергей Сергеич! Господин Гвоздев!
Грустный голос, даже я бы сказал - загробный.
А что мне ответить:
- Да я-то откуда знаю? Я же вирусолог, а не шпионовед! Может и этого черта сюда забросили, кто их теперь разберет? По дороге выясним.
Тут у Хунхузы слюна кончилась. Спрыгнула с Веника и к двери – молнией. Успела: как раз какой-то субъект со шлангом в проеме нарисовался - тушить нас пришел.
Она его так быстро загасила, что шланг как бы еще висит, а доставивший его организм уже лежит. Пожарами более не интересуется.
- И как вам нравятся эротические фантазии этой дамы? – по ходу интересуется маркиз.
Хунхуза, ни говоря ни слова, вытряхивает лежащий организм из химзащиты, причем действует так быстро и ловко, словно половину жизни провела на панели. Облачается, одевает на себя трофейный дыхательный аппарат и нам машет:
- Come on, guys! Quickly!
Тут я с достоинством отвечаю:
- Слушай, задница, мы просто дверью ошиблись! Тут рядом сидит моя школьная подружка, так я за ней пришел. Ты не против?
- Хочешь сказать, что в детстве посещал школу?
Ещё и язвит она!
- Хочу сказать, что ты можешь пойти с нами, но прежде выпустим мою девчонку.
- Баронессу??? - ужаснулся Сперанский.
- Ну и что? - возражаю, а сам на Хунхузу смотрю.
Только разве разглядишь! Ее под микроскопом надо изучать, а не в костюме полной биохимической защиты.
Нагрянули к Анхелике, а та уже прочитала наши мысли и приготовилась к побегу: в руках коралловая шкатулочка, а на ногах тапочки с пушистыми меховыми бумбончиками.
Фасона "Атас-Менты".
Я ее на руки, а она давай командовать: подайте то, принесите это! Пока собрали имущество и вышли в коридор, Хунхуза еще одного пожарника приготовила.
Ну, баронессу мы переодевать не стали - набросили сверху химзащитные штаны и порядок. На персону одна штанина ушла, а вторую я через плечо перекинул.
Нести удобно, только лямки свисают и под ногами путаются, а так ничего, не тяжело.
Мы с Веником противогазы натянули и ходу. Передвигаемся как заправские спецназовцы: короткими, но стремительными перебежками. С учетом возраста и образования, разумеется.
Хунхуза со Сперанским впереди - двери открывают и устилают дорогу скрюченными телами, а мы трое замыкающие: Липский с ящиком и я с особой, приближенной к императрице Анне Иоановне.
До капитанского мостика добрались без проблем, а там заминка с дверью случилась: не слушается куратора, хоть тресни! Он и просил, и угрожал - ногой на неё топал, но должного впечатления не произвел. А массой она с тонну.
Называлась картина: "Водолаз Садко в приемной морского царя".
Веник по-своему насладился, да как крикнет президентским фальцетом; Федор Федорович залег, а дверь поползла в сторону.
Хунхуза змеей втянулась в проход – едва образовалась щель, а когда вошли мы, внутри царило умиротворение: кругом перемигивались хитроумные приборы, булькала и посвистывала кофеварка, а в углу прикорнули друг на друге двое вахтенных.
Эх, прогуляться бы с ней по ночной Одессе…
Огляделся – не мостик это, а капитанский мост! Мостище: по нему не ходить, а на велосипеде ездить. На три стороны, рядами, огромные прямоугольные окна - все море просматривается. И назад тоже окна, по два с каждой стороны.
Обстановка шикарная: восточные ковры, дорогие кожаные диваны, полированное дерево и приборы, приборы, приборы - на столах, стойках и даже в проемах между окнами.
Хунхуза отыскала среди них какой-то особо умный ящик и быстро-быстро забегала пальцами по клавиатуре.
На экране сразу картинка поменялась: протянулись тонкие горизонтальные и вертикальные линии, а под ними сжались в тесную кучку извилистые контуры островов. Или берегов? Навигация…
Тем временем, мы с Веником почтительно, как командующего эскадрой, усадили баронессу в капитанское кресло.
Та на нас ноль внимания: изучает вытащенный у меня из кармана листочек с божеством.
И как только умудрилась выудить – дырку что ли в химзащите прогрызла? То-то я по дороге щекотку чувствовал…
- Где вы это взяли? – спрашивает. Совсем как декан технологического факультета, который однажды застал нас с Веником за распитием бутылки "Солнцедара".
Маркиз тоже вспомнил этот эпизод и отвечает автоматически:
- Отняли у первокурсников!
Она окинула его изучающим взором и обернулась ко мне:
- Второй вирусолог? Почему такой худой?
Липский руку к голове приложил и, как в анекдоте, рапортует:
- Глисты, мэм! Работа вредная, плотют мало…
- А зачем вино пьешь?
- Травлю-с.
Знал бы, придурок, с кем связывается - она же глазами как рентгеном просвечивает. Заглянула ему в двенадцатиперстную кишку и говорит:
- У тебя не глисты, а холицестит. Печень в плохом состоянии, желчегонные протоки засорены, в пузыре камешки.
Опешили мы оба, но он сильнее. Я то видел уже баронессу в действии.
Говорю для разрядки:
- Анхелика, а что это такое, на листочке?
- Абраксас? - она на секунду задумалась, а потом посмотрела на меня изучающе. - Пифагореец Василид из Александрии, живший в первом столетии, употреблял это слово для обозначения Божества, Наивысшего из Семи, имеющего триста шестьдесят пять добродетелей. Абраксас это антитип Солнца, если только ты понимаешь о чем я говорю. Его имени соответствует священное еврейское слово Шемхамфораш, обобщенное имя Бога.
- А для чего оно нужно?
- Защитная магия. Если снимок сделан с настоящего амулета, то…
- То, что? - не выдержал я.
- …то это заклинание. Очень мощное защитное заклинание, о существовании которого ходили легенды.
Только собрался порасспросить ее подробнее - к нам подкатывается куратор, до этого наблюдавший за Хунхузой:
- Сергей Сергеич, а когда начнется заболевание?
Из предосторожности противогаз он не снял.
- Вы имеете в виду падеж? - очнулся после просвечивания маркиз.
Тут Хунхуза оторвалась от компьютера:
- No more bullshit! Listen to me and repeat as follow: "Computer!"
- Computer! - профальцетил Веник.
- Slow speed, - скомандовала Хунхуза.
- Slow speed! - продублировал он голосом президента.
- Command accepted, please enter the password, - вежливо попросил компьютер.
Хунхуза застонала, обхватила голову руками и уткнулась лицом в тубус радара. Плечи ее начали мелко вздрагивать.
- Сергей Сергеич, - заволновался куратор, - нечего терять время! Если она узнала дорогу, нужно садиться в шлюпку и уезжать.
- Сядешь ты на полном ходу! - злобно ответил Липский и повернулся ко мне. - Помнишь, я предупреждал, что она дура? У диверсантов голова боевой орган, а не мыслительный!
А у меня в голове пусто, будто я диверсант. И еще жаль Хунхузу.
- Command aborted, - доложил компьютер.
- Паспортное слово не должно быть сложным, - задумчиво сказала Анхелика. - Один мой друг катал нас на яхте и я слышала, как отдаются морские команды. Когда яхта подходила к берегу, капитан кричал "Shit!", "Shit!", "Shit!" и отдавал команды матросам очень быстро. А другой человек повторял за ним все кроме "Shit". Такой порядок на всех кораблях – быстро отдавать команды и повторять, чтобы никто ничего не перепутал.
- Тогда оно должно меняться! - предположил Веник. - Если это простое, короткое слово и его знают все вахтенные, то за каким чертом оно вообще нужно? Вероятно, при смене вахт его заменяют на новое. По какой-то системе. По какой?
- Давай спросим, - я показал на тела моряков.
Маркиз склонился над ними:
- Дохлый номер. Отличницей, видать, была. У-у, зубрилка несчастная…
- А если оно где-нибудь записывается? В судовом журнале?
- Тогда какой смысл в этой процедуре? - возразил Веник. – Скорее, на смене вахт звонит этот долбанный Президент и каждый раз сообщает новое. Если где и записано, так только у него.
- А ночью? Ночью они ведь тоже меняются?
- Ну чего ты пристал! Откуда я знаю? – занервничал маркиз. - Сейчас позвонит кто-нибудь из этих недобитых пожарников…
Только сказал – взрывается телефон.
Не раздумывая, Веник снял трубку, рявкнул: "I'm busy!" и швырнул ее на место - в образ вошел.
- Ваше Величество, господа ученые, секретное слово знает аятолла Ширази, - разродился Федор Федорович, захваченный общей скорбью.
- Я уже думала о нем, - ответила Анхелика. - Пожалуй, придется снова встретиться.
- Шесть месяцев я охотилась за его задницей! - прошипела Хунхуза, отрываясь от локатора. - Но так и не смогла подобраться. Этот иранский ублюдок дерется на расстоянии - я даже не знаю, как называется это боевое искусство.
- А это не боевое искусство, - объясняет баронесса, - хотя темные люди прозвали его "астральным карате". На самом деле это магия. Если подняться на самый верхний уровень астрала, становятся видны такие колодцы: круглые и очень-очень глубокие. Через них можно общаться с душами людей. Заглядываешь в колодец и на дне его видишь душу. Ничего сложного!
- Как "ничего сложного"? - взъярился Веник. - А что же нам делать, когда он заглянет в колодец?
- Абраксас. Если на картинке, - она помахала листочком, - настоящий амулет, а не бутафория, то я знаю как защититься от Ширази. Абраксас может вернуть удар обратно, да еще и с удвоенной силой. Потому, что он - антитип Вечного Солнца.
- Значит, в действие вступает авиация, - Веник поднял свой ящик, положил на стол и открыл крышку. - Воздушное прикрытие со стороны астрала вещь хорошая, но на земле надо использовать средства наземного базирования.
- Что там у тебя такое? Давно собирался спросить, но все время что-то мешало…
- Так, скромные пожитки, - он продемонстрировал привинченный к газовому баллончику краскопульт, - обычный сернокислотный пистолет-пулемет системы Зебуба-Липского.
- Кислотой стреляет? – поразился я.
- Метров на десять бьет! Отстреливаемый противник за несколько секунд превращается в дымящиеся тапочки - остальное улетучивается в астрал!
Рембо со своими динамитными стрелами отдыхает.
- А как же мы пароль узнаем, если ты его улетучишь?
- Медленно лить буду! Пока не скажет…
- Ничего этого делать не нужно! - вмешалась Анхелика. - Вы спросите у него и все.
- Может, позвонить? - ухмыльнулся Липский.
- Ты же не знаешь языка. Нет, нужно просто подойти к Ширази и спросить пароль: он подумает про это слово, а я его прочитаю. Если, конечно, в нем нет дурацких цифр - их я никогда не запоминаю.
- Сергей Сергеич! Господин Липский! А не мог я, значить, чумку подхватить пока маску на меня не надели? Что-то, голова у меня закружилась и ноги подкашиваются...
- У чумки другая симптоматика: вначале должен зачесаться хвост, а уж потом головокружение. Идите сюда, я подачу кислорода увеличу, - маркиз глянул на манометр и приоткрыл вентиль. - Ох уж эти магометане - так и рвутся к Аллаху, так и рвутся…
- Вот и спасибочки. А если я теперь по нужде захочу?
- Там есть краник. Как приспичит - покажу.
- Так и покажите.
Липский вздохнул, взял куратора под руку и повел к выходу:
- Вы по серьёзному делу или так – хиханьки?
Я взглянул на Хунхузу – она как раз наклонилась и исследовала подключенный к компьютеру кабель.
- Он тебе наврал, у меня с ним ничего не было, - вдруг сказала Анхелика.
От неожиданности Хунхуза вздрогнула видимой частью тела. Соответствующая эротическая картинка называлась: “В Пентагоне мужики, чай, найдутся…”
- А халат я просто так дала, в шутку, - продолжила баронесса.
Следовательно, всё это время Хунхуза обо мне думала! Интересно, а чего же с поцелуями на Веника набросилась?
- Не верила, что он согласится тебе помогать - это же ты с ней переспал, а не он.
Странно. Как это маркиз мог отказаться?
- Она не знала, какие у вас взаимоотношения, - растолковала Анхелика. – Есть люди, которые считают евреев меркантильными и неспособными на самопожертвование.
- Какой он еврей? Он - русский.
- Есть люди, которые считают русских примитивными. Неспособными на высокие чувства.
- А я – еврей!
- Вы оба болваны и вполне достойны друг друга.
- Тот болван веселый, а этот – нудный! – выступила с опровержением Хунхуза. – Песни поет, когда без штанов.
- Они все поют. Коты, а котам верить нельзя! У них сексуальность так устроена - оплодотворить как можно больше особей другого пола. Поэтому я предпочитаю женщин.
Заинтересовавшись темой, Хунхуза бросила кабель и выпрямилась:
- Нет, я женщин не люблю – от них одни неприятности. А мужчины приносят пользу.
- Это они обязаны приносить пользу, но на самом деле от них одни неприятности.
“Господи, хоть бы пожарник какой заявился!” – мысленно взмолился я.
Пожарника Господь не послал, но вернул нам Веника со Сперанским.
- …потому, что собаки никогда не спят! – размахивая руками, по ходу объясняет маркиз. – Кошки спят, люди дрыхнут, а собаки – никогда. Чуть злоумышленник – они лают!
- А одна, значить, собака спала! После мясного супа…
- Сперанский, будь здесь и жди нашего возвращения, - приказала Анхелика. - Если позвонят по телефону, сними трубку, но ничего не отвечай. Или нет, лучше поснимай все трубки, как будто номер занят. Понял?!
- Так точно, Ваше Величество! А если, значить, войдет кто?
- Вряд ли. Ты же не смог! - она устроилась у меня на руках и дала сигнал к атаке.
И мы пошли колдунов воевать.
<div align="center">Панды занесены в Книгу рекордов Гиннеса как самые привлекательные из редких животных</div>
- panda
- Генерал-майор
- Сообщений: 2459
- Зарегистрирован: Вс авг 10, 2003 7:35 pm
- Откуда: Владивосток
- Пункты репутации: 0
panda » Вс июл 18, 2004 11:04 pm
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Ориентировалась Хунхуза не хуже куратора: недолго поплутав по безлюдным коридорам мы вошли в пустое прямоугольное помещение, стены и пол которого были покрыты толстыми коврами с затейливым орнаментом. Место окна занимал матовый черный квадрат со стороной около метра – по всей видимости телевизионный экран. Рядом с ним находилась дверь, на которой красовалась бронзовая арабская двойка. Номер два, вот кто он был на корабле.
На стенах висели огромные картины: три на левой и одна, самая большая, на правой.
Все они были выполнены одним мастером, в очень точной, реалистической манере и имели между собой единую внутреннюю связь – не совсем понятную, по правде говоря.
На первом полотне была изображена сидящая перед зеркалом обнаженная женщина удивительной красоты. Повернувшись вполоборота, она застыла, ведя гребнем по распущенным волосам и ловя в повернутом к зрителю трюмо свое отражение. Великолепная спина была выписана с такой тщательностью, что казалось будто полотно впитало в себя упругость кожи, а локоны выбивались за пространство картины. Зеркало точно передавало позу, прическу и положение гребня, но через тело в нем, как на рентгеновском снимке, явственно проглядывал скелет.
Следующая картина изображала занимающуюся любовью пару в момент оргазма. Сплетенье тел воспроизводилось с фотографической точностью, но и здесь сквозь кожу и напряженные мышцы любовников просвечивались контуры скелетов. Местом действия являлось христианское кладбище, что придавало экстазу характер намеренного святотатства.
Завершала триптих работа, показывающая в том же рентгеновском видении роженицу в момент появления на свет крошечного скелетика. Искаженное страданием, усыпанное бисеринками пота лицо матери, сквозь кожу которого проступали контуры черепа, как бы символизировало призрачную жизнь плоти, за которой следует неумолимая Вечность.
На противоположной стене изображался мистический обряд: то ли жертвоприношение, то ли ритуальная казнь.
У подножья безглазого каменного изваяния стоял круглый жертвенный стол, вокруг которого расположились семь человек в мантиях и высоких, надвинутых на лица клобуках. На столе находилось обезглавленное женское тело, живот и грудь которого испещряли кровавые письмена, по форме походившие на птичьи следы. Руки и ноги жертвы были неестественно вывернуты в суставах и уложены таким образом, что фигура представляла собой знак свастики.
Я подошел ближе и ахнул - передо мной была не картина, а склеенная из частей панорамная фотография. Понятно теперь, почему у девчонок магараджи в мозгах летают.
Липский, тем временем, натянул противогаз, поднял оружие и встал напротив бронзовой таблички, а Хунхуза приникла к стене возле самой двери.
Мы с Анхеликой остановились поодаль и приготовились.
"Computer! Open the door two!" – скомандовал Веник.
Она и распахнулась.
Как его Харерама встретил я не знаю, не разглядел, но, едва проход открылся, Веник заорал своим натуральным голосом: "Password!"
Мы так договорились, чтобы Анхелика мысль прочла.
Заорал и летит назад, как отброшенный. Со всего маху устраивается навзничь в дальнем углу. Гол.
Хунхуза ныряет в проход и тут же вылетает обратно - будто ею из лука выстрелили! И падает Венику на голову.
А махарадж спокойно выходит наружу и останавливается возле двери. Улыбается.
Красивый мужик, ничего не скажешь, но в лице притаилась какая-то нечеловеческая, ехидная злоба. Что портит всю вывеску.
Бросился я к нему - думаю, задержу пока Липский свою пушку приготовит, но не тут то было!
На половине пути меня в челюсть кто-то ударил. Непонятно кто, но так быстро и ловко саданул, что самого удара я не ощутил. Просто некая сила резко швырнула меня в сторону, а осознал я только то, что уже не бегу, а лечу. Но не к Харераме, куда бежал, а вбок, к стойке с огнетушителем.
В него и воткнулся!
Здорово воткнулся, хотя успел руки перед собой выбросить. Лбом сильно ударился, но главное - бровь рассек о какую-то железяку. Сразу и боль пришла, и кровь ручьем хлынула.
Переворачиваюсь на спину и вижу, что дело наше еще живо но уже не вечно: Липский с Хунхузой шевелятся, но вяло, без подобающего ситуации энтузиазма, а Анхелика с Харерамой ушли в астрал.
Уставились друг на друга и оцепенели.
И я замечаю, как баронесса начинает съеживаться, а этот бык наоборот - раздуваться. Видно, туго Анхелике приходится, несмотря даже на помощь Абраксаса.
Этот момент я и использовал!
Встал на четвереньки, затем на колени, сорвал со стойки огнетушитель, поднялся и с полного размаху ка-а-ак дал аятолле по чалме!
Полезная, оказывается, вещь огнетушитель: не слишком тяжелая, но увесистая. С ручками, размахиваться удобно - будто специально для ближнего боя разработан. Соответственно я и врезал!
Душа Харерамы так в астрале и осталась, а телесная оболочка тяжко грохнулась на пол. Видный мужчина был.
Я тоже не удержался, по инерции перелетел через падающее тело и ляпнулся рядом. Огнетушитель выронил.
Смотрю, он оказывается пенный! Я, когда его со стойки снимал, ещё подумал: "Пенный или углекислотный?" Пенный. От удара об пол клапан чуть приоткрылся и пена начала выдавливаться наружу.
Не струей, как на пожаре, а плевками, словно из маленького гейзера. И звуки такие приятные: “шляп, шляп”.
Прямо на утупившуюся в потолок злобную рожу. И заплевала её целиком. Полезная вещь, оказывается!
Я встаю и к баронессе - пароль узнать. Чувствую себя молодцом, хотя кровища лицо заливает, а голова кругом идет. Не болит, но и не работает как нужно. Побежал и отключился по дороге.
Хорошо, оказывается, быть раненным: все за тебя сделают, уладят, утрясут, обо всем позаботятся, а ты знай себе - подавай слабые стоны. Чтобы не похоронили.
А вот в сознание приходить плохо.
Во-первых жутко болит голова, во-вторых в нос шибает спиртом, от которого совсем недавно отказался навсегда. Кроме этого испытываешь неудобства типа угрызений совести, что всем приходится с тобой возится.
Едва я пришел в себя, все разом навалилось: спирт, угрызения совести, и понимание того, что гадости еще не закончились. Хотя нет, понимание пришло позже.
Вначале я решил, что мы уже сбежали, поскольку вся банда сидела в шлюпке, а шлюпка плавно покачивалась. Я подумал, что она покачивается на волнах и на радостях оттолкнул Веника, который с усердием палача совал мне в нос смоченную спиртом ватку.
А надо было эту ватку сжевать, потому что Веник тут же намылился выскакивать, да еще и Хунхузу за собой потянул.
Я зову: "Поручик, а деньги!?", а он в ответ: "Гвоздев, слушайся маму! Мы вас на воду спустим и щас же назад!"
Выходит, мы висим на шлюпбалках, а я пришел в чувство накануне самой драматической картины из всего цикла.
Хунхуза перед уходом чмокнула меня в ухо, но как-то не убедительно. Веника слюнявила с душой, как младенчик соску, а надо мной просто на наклонилась и все. Что навело на нехорошие мысли и заставило думать, что вообще не чмокнула а просто случайно коснулась. А что чмокнула – мне показалось.
Я попытался сунуться за ними, но легенькая ручка Анхелики опустилась на мою раскалывающуюся голову и удержала ее на скамейке. Скомандовал отбой - сопротивляться баронессе бессмысленно.
- Зря ты психуешь, - говорит. - Конечно, это не мое дело, но ты ей нравишься больше, чем второй вирусолог. Он ей нравится как человек, а ты как другое.
Другое, значит, не человек?
- Разумеется! Лично я ее не одобряю. Мужчинами можно и нужно пользоваться, но принимать их всерьез глупо.
Тут Сперанский поднимается с низенькой деревянной скамеечки и тоже наклоняется надо мной:
- Сергей Сергеич, а когда можно будет противогаз снять?
Почему он в противогазе я вспомнил не сразу:
- Конечно! На свежем воздухе вам ничто не угрожает.
- Спасибочки, Ваше Величество! - судя по голосу он обрадовался, но снимать маску не стал. - Так я пока провиантом займусь.
Шлюпка оказалась заваленной разнокалиберными ящиками, мешками, коробками и канистрами.
Среди прочих предметов я заметил компас, штурманские карты, иСреди прочих предметов я заметил компас, штурманские карты, и даже портативную ультракоротковолновую рацию, какими пользуются монтажники и портовые рабочие. Не фонтан, но лучше чем просто орать "Помогите!"
- Сперанский, - встрепенулась Анхелика, - сядь на место и держись за что-нибудь. Сейчас нас на воду спускать будут.
На палубе загудела лебедка, шлюпка вздрогнула, закачалась и быстро поехала вниз. После чего последовал ощутимый и очень болезненный удар о воду. Не научились еще работать, товарищи!
Я решил посмотреть как Хунхуза с Веником будут спускаться с борта и сунулся к люку.
Сверху, навстречу мне, толстыми стальными змеями скользнули отцепленные тали, гулко ударили по пластиковой обшивке и ушли под воду, а шлюпку начало быстро относить от борта.
Я ожидал, что последуют олимпийские прыжки, но ничего не произошло - пароход удалялся на глазах, а с него почему-то никто не сваливался.
- Они решили задержаться, - объяснила Анхелика, - на следующей шлюпке уйдут. Не волнуйся.
- Не понял? - я обернулся к ней, а потом обратно, все еще надеясь увидеть Веника с Хунхузой.
Но увидел одного Веника. Он перегнулся через фальшборт, помахал мне рукой и проорал что-то ободряющее. Расстояние было уже приличным и я разобрал только слово "позвоню".
И он исчез.
- Этому плавучему туалету - продолжила баронесса, - потребуется не меньше часа, чтобы набрать достаточное количество воды.
- Так нужно было всем остаться! - обозлился я.
- Не будь идиотом! Мы для них обуза: дама, старик и раненый. Только руки связываем...
Тут я и вспомнил про ватку со спиртом.
Ориентировалась Хунхуза не хуже куратора: недолго поплутав по безлюдным коридорам мы вошли в пустое прямоугольное помещение, стены и пол которого были покрыты толстыми коврами с затейливым орнаментом. Место окна занимал матовый черный квадрат со стороной около метра – по всей видимости телевизионный экран. Рядом с ним находилась дверь, на которой красовалась бронзовая арабская двойка. Номер два, вот кто он был на корабле.
На стенах висели огромные картины: три на левой и одна, самая большая, на правой.
Все они были выполнены одним мастером, в очень точной, реалистической манере и имели между собой единую внутреннюю связь – не совсем понятную, по правде говоря.
На первом полотне была изображена сидящая перед зеркалом обнаженная женщина удивительной красоты. Повернувшись вполоборота, она застыла, ведя гребнем по распущенным волосам и ловя в повернутом к зрителю трюмо свое отражение. Великолепная спина была выписана с такой тщательностью, что казалось будто полотно впитало в себя упругость кожи, а локоны выбивались за пространство картины. Зеркало точно передавало позу, прическу и положение гребня, но через тело в нем, как на рентгеновском снимке, явственно проглядывал скелет.
Следующая картина изображала занимающуюся любовью пару в момент оргазма. Сплетенье тел воспроизводилось с фотографической точностью, но и здесь сквозь кожу и напряженные мышцы любовников просвечивались контуры скелетов. Местом действия являлось христианское кладбище, что придавало экстазу характер намеренного святотатства.
Завершала триптих работа, показывающая в том же рентгеновском видении роженицу в момент появления на свет крошечного скелетика. Искаженное страданием, усыпанное бисеринками пота лицо матери, сквозь кожу которого проступали контуры черепа, как бы символизировало призрачную жизнь плоти, за которой следует неумолимая Вечность.
На противоположной стене изображался мистический обряд: то ли жертвоприношение, то ли ритуальная казнь.
У подножья безглазого каменного изваяния стоял круглый жертвенный стол, вокруг которого расположились семь человек в мантиях и высоких, надвинутых на лица клобуках. На столе находилось обезглавленное женское тело, живот и грудь которого испещряли кровавые письмена, по форме походившие на птичьи следы. Руки и ноги жертвы были неестественно вывернуты в суставах и уложены таким образом, что фигура представляла собой знак свастики.
Я подошел ближе и ахнул - передо мной была не картина, а склеенная из частей панорамная фотография. Понятно теперь, почему у девчонок магараджи в мозгах летают.
Липский, тем временем, натянул противогаз, поднял оружие и встал напротив бронзовой таблички, а Хунхуза приникла к стене возле самой двери.
Мы с Анхеликой остановились поодаль и приготовились.
"Computer! Open the door two!" – скомандовал Веник.
Она и распахнулась.
Как его Харерама встретил я не знаю, не разглядел, но, едва проход открылся, Веник заорал своим натуральным голосом: "Password!"
Мы так договорились, чтобы Анхелика мысль прочла.
Заорал и летит назад, как отброшенный. Со всего маху устраивается навзничь в дальнем углу. Гол.
Хунхуза ныряет в проход и тут же вылетает обратно - будто ею из лука выстрелили! И падает Венику на голову.
А махарадж спокойно выходит наружу и останавливается возле двери. Улыбается.
Красивый мужик, ничего не скажешь, но в лице притаилась какая-то нечеловеческая, ехидная злоба. Что портит всю вывеску.
Бросился я к нему - думаю, задержу пока Липский свою пушку приготовит, но не тут то было!
На половине пути меня в челюсть кто-то ударил. Непонятно кто, но так быстро и ловко саданул, что самого удара я не ощутил. Просто некая сила резко швырнула меня в сторону, а осознал я только то, что уже не бегу, а лечу. Но не к Харераме, куда бежал, а вбок, к стойке с огнетушителем.
В него и воткнулся!
Здорово воткнулся, хотя успел руки перед собой выбросить. Лбом сильно ударился, но главное - бровь рассек о какую-то железяку. Сразу и боль пришла, и кровь ручьем хлынула.
Переворачиваюсь на спину и вижу, что дело наше еще живо но уже не вечно: Липский с Хунхузой шевелятся, но вяло, без подобающего ситуации энтузиазма, а Анхелика с Харерамой ушли в астрал.
Уставились друг на друга и оцепенели.
И я замечаю, как баронесса начинает съеживаться, а этот бык наоборот - раздуваться. Видно, туго Анхелике приходится, несмотря даже на помощь Абраксаса.
Этот момент я и использовал!
Встал на четвереньки, затем на колени, сорвал со стойки огнетушитель, поднялся и с полного размаху ка-а-ак дал аятолле по чалме!
Полезная, оказывается, вещь огнетушитель: не слишком тяжелая, но увесистая. С ручками, размахиваться удобно - будто специально для ближнего боя разработан. Соответственно я и врезал!
Душа Харерамы так в астрале и осталась, а телесная оболочка тяжко грохнулась на пол. Видный мужчина был.
Я тоже не удержался, по инерции перелетел через падающее тело и ляпнулся рядом. Огнетушитель выронил.
Смотрю, он оказывается пенный! Я, когда его со стойки снимал, ещё подумал: "Пенный или углекислотный?" Пенный. От удара об пол клапан чуть приоткрылся и пена начала выдавливаться наружу.
Не струей, как на пожаре, а плевками, словно из маленького гейзера. И звуки такие приятные: “шляп, шляп”.
Прямо на утупившуюся в потолок злобную рожу. И заплевала её целиком. Полезная вещь, оказывается!
Я встаю и к баронессе - пароль узнать. Чувствую себя молодцом, хотя кровища лицо заливает, а голова кругом идет. Не болит, но и не работает как нужно. Побежал и отключился по дороге.
Хорошо, оказывается, быть раненным: все за тебя сделают, уладят, утрясут, обо всем позаботятся, а ты знай себе - подавай слабые стоны. Чтобы не похоронили.
А вот в сознание приходить плохо.
Во-первых жутко болит голова, во-вторых в нос шибает спиртом, от которого совсем недавно отказался навсегда. Кроме этого испытываешь неудобства типа угрызений совести, что всем приходится с тобой возится.
Едва я пришел в себя, все разом навалилось: спирт, угрызения совести, и понимание того, что гадости еще не закончились. Хотя нет, понимание пришло позже.
Вначале я решил, что мы уже сбежали, поскольку вся банда сидела в шлюпке, а шлюпка плавно покачивалась. Я подумал, что она покачивается на волнах и на радостях оттолкнул Веника, который с усердием палача совал мне в нос смоченную спиртом ватку.
А надо было эту ватку сжевать, потому что Веник тут же намылился выскакивать, да еще и Хунхузу за собой потянул.
Я зову: "Поручик, а деньги!?", а он в ответ: "Гвоздев, слушайся маму! Мы вас на воду спустим и щас же назад!"
Выходит, мы висим на шлюпбалках, а я пришел в чувство накануне самой драматической картины из всего цикла.
Хунхуза перед уходом чмокнула меня в ухо, но как-то не убедительно. Веника слюнявила с душой, как младенчик соску, а надо мной просто на наклонилась и все. Что навело на нехорошие мысли и заставило думать, что вообще не чмокнула а просто случайно коснулась. А что чмокнула – мне показалось.
Я попытался сунуться за ними, но легенькая ручка Анхелики опустилась на мою раскалывающуюся голову и удержала ее на скамейке. Скомандовал отбой - сопротивляться баронессе бессмысленно.
- Зря ты психуешь, - говорит. - Конечно, это не мое дело, но ты ей нравишься больше, чем второй вирусолог. Он ей нравится как человек, а ты как другое.
Другое, значит, не человек?
- Разумеется! Лично я ее не одобряю. Мужчинами можно и нужно пользоваться, но принимать их всерьез глупо.
Тут Сперанский поднимается с низенькой деревянной скамеечки и тоже наклоняется надо мной:
- Сергей Сергеич, а когда можно будет противогаз снять?
Почему он в противогазе я вспомнил не сразу:
- Конечно! На свежем воздухе вам ничто не угрожает.
- Спасибочки, Ваше Величество! - судя по голосу он обрадовался, но снимать маску не стал. - Так я пока провиантом займусь.
Шлюпка оказалась заваленной разнокалиберными ящиками, мешками, коробками и канистрами.
Среди прочих предметов я заметил компас, штурманские карты, иСреди прочих предметов я заметил компас, штурманские карты, и даже портативную ультракоротковолновую рацию, какими пользуются монтажники и портовые рабочие. Не фонтан, но лучше чем просто орать "Помогите!"
- Сперанский, - встрепенулась Анхелика, - сядь на место и держись за что-нибудь. Сейчас нас на воду спускать будут.
На палубе загудела лебедка, шлюпка вздрогнула, закачалась и быстро поехала вниз. После чего последовал ощутимый и очень болезненный удар о воду. Не научились еще работать, товарищи!
Я решил посмотреть как Хунхуза с Веником будут спускаться с борта и сунулся к люку.
Сверху, навстречу мне, толстыми стальными змеями скользнули отцепленные тали, гулко ударили по пластиковой обшивке и ушли под воду, а шлюпку начало быстро относить от борта.
Я ожидал, что последуют олимпийские прыжки, но ничего не произошло - пароход удалялся на глазах, а с него почему-то никто не сваливался.
- Они решили задержаться, - объяснила Анхелика, - на следующей шлюпке уйдут. Не волнуйся.
- Не понял? - я обернулся к ней, а потом обратно, все еще надеясь увидеть Веника с Хунхузой.
Но увидел одного Веника. Он перегнулся через фальшборт, помахал мне рукой и проорал что-то ободряющее. Расстояние было уже приличным и я разобрал только слово "позвоню".
И он исчез.
- Этому плавучему туалету - продолжила баронесса, - потребуется не меньше часа, чтобы набрать достаточное количество воды.
- Так нужно было всем остаться! - обозлился я.
- Не будь идиотом! Мы для них обуза: дама, старик и раненый. Только руки связываем...
Тут я и вспомнил про ватку со спиртом.
<div align="center">Панды занесены в Книгу рекордов Гиннеса как самые привлекательные из редких животных</div>
- panda
- Генерал-майор
- Сообщений: 2459
- Зарегистрирован: Вс авг 10, 2003 7:35 pm
- Откуда: Владивосток
- Пункты репутации: 0
panda » Вс июл 18, 2004 11:32 pm
ПОСЛЕСЛОВИЕ
На следующие сутки нас подобрал греческий сухогруз, команда которого целиком состояла из филиппинцев. Но не будь греческих филиппинцев, мы бы сами доплыли.
Во-первых, неподалеку находились Азорские острова, а во-вторых господин Сперанский оказался настоящим профессионалом в вопросах спасения на водах. Он мигом овладел навигацией, картографией и мореходной астрономией, а также сумел запустить двигатель катера. Кроме того, Федор Федорович подавал сигналы SOS: по рации и с помощью гелиоскопа - специального металлического зеркальца с прицелом, позволяющим наводить солнечный зайчик точно на мишень.
Я думал, он собьет какой-нибудь "Боинг" и тайна бермудского треугольника окажется разгаданной, но филиппинские греки подоспели раньше.
Пароход направлялся в Марсель и менять курс из-за наших семейных проблем не стал, но зато капитан выдал мне справку, что я являюсь обломком кораблекрушения.
Анхелика и Сперанский от этой услуги отказались: у баронессы имелись поклонники во всех странах мира, а Федор Федорович до поры предпочитал сохранять инкогнито. Как я понял, деньги он хранил на цифровых счетах.
Капитан любезно разрешил Анхелике воспользоваться спутниковым телефоном, и в Марселе нас встречало сразу несколько шикарных лимузинов.
На одном из которых мы отправились в Париж.
По дороге Федор Федорович попросил высадить его возле какого-то банка, нежно потряс нам руки и исчез. Чумкой он не заразился – это я как специалист ему подтвердил.
А мы с баронессой остановились в загородном доме одного фешенебельного аристократа, который сразу же предложил мне воспользоваться его гардеробом и кошельком - я припомнил, как в подобных случаях отвечают аристократы же и долго смеялся.
Через пару дней Анхелика начиталась моих мыслей, допустила к руке и отправила до хаты - в русское посольство.
Там сушили мозги почти месяц, пока я не проел взятые деньги и не заночевал прямо у главного входа.
Послу это не очень понравилось - мне разрешили въехать в страну по греко-филиппинской спраке.
На радостях, бросился искать Анхелику, чтобы взять еще валюты, но аристократы к этому времени уже укатили. И тогда я впервые почувствовал себя настоящим обломком кораблекрушения.
Сел, как стоял, на газончик и призадумался.
Нет, Анхелика мне с самого начала предлагала раскулачить гостеприимного хозяина по полной программе Маркса-Энгельса, но я закапризничал и взял ровно на билет до Москвы.
На "Эйр-Франс". А лететь собирался на "Эйр-Флот", чтобы сэкономить. Сэкономил.
Потянулись нехорошие мысли - настолько нехорошие, что сам Абраксас вмешался и послал какого-то пацана в ливрее с толстым пакетом, на котором была напечатана моя фамилия.
Внутри оказалась пачка долларов, очищенных от следов принадлежности, и надушенный конвертик с крупным пепельным локоном.
Самым дорогим поделилась.
Ну, тут я и дал копоти!
До кошки добрался налегке и в полубессознательном состоянии, а в памяти из всего путешествия остался только уличный негритянский оркестр и вымогатель-таможенник, с которым у меня произошел легкий пограничный инцидент.
Бацилла, конечно, ничего по этому поводу не сказала, но радиограмму богине отстучала незамедлительно. После чего на меня, как из мешка, посыпались мелкие и крупные неприятности: паспорт, квартплата, свет, телефон, еще какие-то просроченные срочные платежи.
И куда ни ткнешься - везде норовят попить крови или, в лучшем случае, просто щелкнуть по носу.
Тогда я потихоньку начал распродавать книги, что в моем понимании является святотатством. И зашибать потихоньку.
Про Президента я, естественно, никому кроме Бациллы не рассказывал: во-первых не поверят, а во-вторых квартплату все равно не отменят.
И вообще, кому это надо!?
Ведь это мы обязаны спасать Отечество, а не оно нас. Оно нам просто предоставляет возможность решать свои проблемы, отчего некоторые спасатели и начинают регулярно закладывать за галстук. И бороды отращивать, как я например.
Неделю растил, а потом получил заказное письмо - почетное приглашение на Всемирный Конгресс по проблемам микробиологии и вирусологии в Далласе, штат Техас.
Нет, думаю, не поеду - штат не подходящий.
Стал цветной проспект рассматривать.
На переднем плане фонтан, за ним двухэтажный домик под красивой черепичной крышей. Садик такой аккуратненький.
На первом этаже одно окно приоткрыто и ветром из него выдуло белую занавеску - будто платочком кто-то машет.
А фонтан расположен прямо напротив окон, и что-то странное в этом фонтане.
Скульптурная группа!!!
Присмотрелся, да так и ахнул!!!
Сначала то я подумал, что там Лаокоон с сыновьями, а там не Лаокоон. Там мы с Веником, побеждающие змея.
На следующие сутки нас подобрал греческий сухогруз, команда которого целиком состояла из филиппинцев. Но не будь греческих филиппинцев, мы бы сами доплыли.
Во-первых, неподалеку находились Азорские острова, а во-вторых господин Сперанский оказался настоящим профессионалом в вопросах спасения на водах. Он мигом овладел навигацией, картографией и мореходной астрономией, а также сумел запустить двигатель катера. Кроме того, Федор Федорович подавал сигналы SOS: по рации и с помощью гелиоскопа - специального металлического зеркальца с прицелом, позволяющим наводить солнечный зайчик точно на мишень.
Я думал, он собьет какой-нибудь "Боинг" и тайна бермудского треугольника окажется разгаданной, но филиппинские греки подоспели раньше.
Пароход направлялся в Марсель и менять курс из-за наших семейных проблем не стал, но зато капитан выдал мне справку, что я являюсь обломком кораблекрушения.
Анхелика и Сперанский от этой услуги отказались: у баронессы имелись поклонники во всех странах мира, а Федор Федорович до поры предпочитал сохранять инкогнито. Как я понял, деньги он хранил на цифровых счетах.
Капитан любезно разрешил Анхелике воспользоваться спутниковым телефоном, и в Марселе нас встречало сразу несколько шикарных лимузинов.
На одном из которых мы отправились в Париж.
По дороге Федор Федорович попросил высадить его возле какого-то банка, нежно потряс нам руки и исчез. Чумкой он не заразился – это я как специалист ему подтвердил.
А мы с баронессой остановились в загородном доме одного фешенебельного аристократа, который сразу же предложил мне воспользоваться его гардеробом и кошельком - я припомнил, как в подобных случаях отвечают аристократы же и долго смеялся.
Через пару дней Анхелика начиталась моих мыслей, допустила к руке и отправила до хаты - в русское посольство.
Там сушили мозги почти месяц, пока я не проел взятые деньги и не заночевал прямо у главного входа.
Послу это не очень понравилось - мне разрешили въехать в страну по греко-филиппинской спраке.
На радостях, бросился искать Анхелику, чтобы взять еще валюты, но аристократы к этому времени уже укатили. И тогда я впервые почувствовал себя настоящим обломком кораблекрушения.
Сел, как стоял, на газончик и призадумался.
Нет, Анхелика мне с самого начала предлагала раскулачить гостеприимного хозяина по полной программе Маркса-Энгельса, но я закапризничал и взял ровно на билет до Москвы.
На "Эйр-Франс". А лететь собирался на "Эйр-Флот", чтобы сэкономить. Сэкономил.
Потянулись нехорошие мысли - настолько нехорошие, что сам Абраксас вмешался и послал какого-то пацана в ливрее с толстым пакетом, на котором была напечатана моя фамилия.
Внутри оказалась пачка долларов, очищенных от следов принадлежности, и надушенный конвертик с крупным пепельным локоном.
Самым дорогим поделилась.
Ну, тут я и дал копоти!
До кошки добрался налегке и в полубессознательном состоянии, а в памяти из всего путешествия остался только уличный негритянский оркестр и вымогатель-таможенник, с которым у меня произошел легкий пограничный инцидент.
Бацилла, конечно, ничего по этому поводу не сказала, но радиограмму богине отстучала незамедлительно. После чего на меня, как из мешка, посыпались мелкие и крупные неприятности: паспорт, квартплата, свет, телефон, еще какие-то просроченные срочные платежи.
И куда ни ткнешься - везде норовят попить крови или, в лучшем случае, просто щелкнуть по носу.
Тогда я потихоньку начал распродавать книги, что в моем понимании является святотатством. И зашибать потихоньку.
Про Президента я, естественно, никому кроме Бациллы не рассказывал: во-первых не поверят, а во-вторых квартплату все равно не отменят.
И вообще, кому это надо!?
Ведь это мы обязаны спасать Отечество, а не оно нас. Оно нам просто предоставляет возможность решать свои проблемы, отчего некоторые спасатели и начинают регулярно закладывать за галстук. И бороды отращивать, как я например.
Неделю растил, а потом получил заказное письмо - почетное приглашение на Всемирный Конгресс по проблемам микробиологии и вирусологии в Далласе, штат Техас.
Нет, думаю, не поеду - штат не подходящий.
Стал цветной проспект рассматривать.
На переднем плане фонтан, за ним двухэтажный домик под красивой черепичной крышей. Садик такой аккуратненький.
На первом этаже одно окно приоткрыто и ветром из него выдуло белую занавеску - будто платочком кто-то машет.
А фонтан расположен прямо напротив окон, и что-то странное в этом фонтане.
Скульптурная группа!!!
Присмотрелся, да так и ахнул!!!
Сначала то я подумал, что там Лаокоон с сыновьями, а там не Лаокоон. Там мы с Веником, побеждающие змея.
<div align="center">Панды занесены в Книгу рекордов Гиннеса как самые привлекательные из редких животных</div>
- panda
- Генерал-майор
- Сообщений: 2459
- Зарегистрирован: Вс авг 10, 2003 7:35 pm
- Откуда: Владивосток
- Пункты репутации: 0
Shiko » Ср июл 21, 2004 1:17 pm
Мдя, произведение, мягко говоря, скачет, то вверх то в низ.
Начинается как хорошая юмореска, потом резко уходет в фантастический детектив с элементами шуток и нелепо обрывается.
P. s.: Этот писатель не станет одним из моих любимых.
Начинается как хорошая юмореска, потом резко уходет в фантастический детектив с элементами шуток и нелепо обрывается.
P. s.: Этот писатель не станет одним из моих любимых.
Ничего страшного если над тобой смеются...
Гораздо хуже, когда над тобой плачут...
Гораздо хуже, когда над тобой плачут...
- Shiko
- Генерал-лейтенант
- Сообщений: 3000
- Зарегистрирован: Вт окт 21, 2003 1:39 am
- Откуда: Казахстан, г. Алматы
- Пункты репутации: 0
Сообщений: 22
• Страница 2 из 2 • 1, 2
Кто сейчас на форуме
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 7