Давайте остановимся и подумаем.......

[Миша Спларов]

Русский Размер «Она лежала на земле»

Она была совсем молода.
Она училась только мечтать.
И мать её жила не одна,
И отчим всё хотел приласкать.

Её тянуло больше к друзьям -
Друзья её считали больной.
Они бросали хлеб воробьям,
И поздно расходились домой.

Она уже не помнит сама,
Когда подсела на иглу,
Она давно «торчит» не одна,
Они ЕГО берут на углу.

В последний раз их общий баян,
Исполнил вальс исколотых вен,
Раздвинул этот мир по краям,
Разрушив их депрессии плен.

Припев:

Она лежала на земле,
Глазами целясь прямо в небо,
Так никогда с ней ласков не был
Весь мир, кипящий на огне.

Холодной тенью в тишине,
Раскинув руки, выгнув тело,
Обняв огромный мир несмело,
Она лежала на земле…

Она уже не помнит сама,
Когда подсела на иглу,
Она давно «торчит» не одна………

Припев (3 раза)

Лучшый текст у РР.

[FotoV]

Оглянись, незнакомый прохожий,
Мне твой взгляд неподкупный знаком...
Может, я это - только моложе,
Не всегда мы себя узнаем...

Нас тогда без усмешек встречали
Все цветы на дорогах земли...
Мы друзей за ошибки прощали,
Лишь измены простить не могли.

Первый тайм мы уже отыграли,
И одно лишь сумели понять:
Чтоб тебя на земле не теряли,
Постарайся себя не терять!

В небесах отгорели зарницы,
И в сердцах утихает гроза.
Не забыть нам любимые лица,
Не забыть нам родные глаза...

Ничто на земле не проходит бесследно,
И юность ушедшая все же бессмертна.
Как молоды мы были!
Как молоды мы были!
Как искренне любили,
Как верили в себя..............

[Mishail]

2FotoV
Блин, одна из моих самых любимых песен... Сильно, да? Градский ее офигительно поет...

КОНЕЦ "ОХОТЫ НА ВОЛКОВ", ИЛИ ОХОТА С ВЕРТОЛЕТОВ

Словно бритва, рассвет полоснул по глазам,
Отворились курки, как волшебный сезам,
Появились стрелки, на помине легки,-
И взлетели стрекозы с протухшей реки,
И потеха пошла - в две руки, в две руки!

Вы легли на живот и убрали клыки.
Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,
Чуял волчие ямы подушками лап;
Тот, кого даже пуля догнать не могла б,-
Тоже в страхе взопрел и прилег - и ослаб.

Чтобы жизнь улыбалась волкам - не слыхал,-
Зря мы любим ее, однолюбы.
Вот у смерти - красивый широкий оскал
И здоровые, крепкие зубы.

Улыбнемся же волчей ухмылкой врагу -
Псам еще не намылены холки!
Но - на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!

Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав,
К небесам удивленные морды задрав:
Либо с неба возмездье на нас пролилось,
Либо света конец - и в мозгах перекос,-
Только били нас в рост из железных стрекоз.

Кровью вымокли мы под свинцовым дождем -
И смирились, решив: все равно не уйдем!
Животами горячими плавили снег.
Эту бойню затеял не Бог - человек:
Улетающим - влет, убегающим - в бег...

Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,
В равной сваре - за нами удача.
Волки мы - хороша наша волчая жизнь,
Вы собаки - и смерть вам собачья!

Улыбнемся же волчей ухмылкой врагу,
Чтобы в корне пресечь кривотолки.
Но - на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!

К лесу - там хоть немногих из вас сберегу!
К лесу, волки,- труднее убить на бегу!
Уносите же ноги, спасайте щенков!
Я мечусь на глазах полупьяных стрелков
И скликаю заблудшие души волков.

Те, кто жив, затаились на том берегу.
Что могу я один? Ничего не могу!
Отказали глаза, притупилось чутье...
Где вы, волки, былое лесное зверье,
Где же ты, желтоглазое племя мое?!

...Я живу, но теперь окружают меня
Звери, волчих не знавшие кличей,-
Это псы, отдаленная наша родня,
Мы их раньше считали добычей.

Улыбаюсь я волчей ухмылкой врагу,
Обнажаю гнилые осколки.
Но - на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!

В. Высоцкий

[Mishail]

Когда война кончилась,
черный снег
таял на черных полях,
набухали на вязах почки,
кюветы были водою полны.
Но по-прежнему умирали солдаты
в армейских госпиталях,
От войны умирали.
Хоть и не было больше войны...
Умирали солдаты.
А в окна весенняя морось летела.
И скворцы, приосанясь,
подругам в любви клялись...

Умирали мальчишки,
завершив свое самое первое, самое главное дело:
добыв Победу!
Словно только для этого и родились.

Роберт Рождественский

[Mishail]

Слушайте!
Это мы
говорим.
Мертвые.
Мы.
Слушайте!
Это мы
говорим.
Оттуда.
Из тьмы.
Слушайте!
Распахните глаза.
Слушайте до конца.
Это мы
говорим,
мертвые.
Стучимся
в ваши
сердца...

Не пугайтесь!
Однажды
мы вас потревожим во сне.
Над полями
свои голоса пронесем в тишине.
Мы забыли,
как пахнут цветы.
Как шумят тополя.
Мы и землю
забыли.
Какой она стала,
земля?
Как там птицы?
Поют на земле
без нас?
Как черешни?
Цветут на земле
без нас?
Как светлеет
река?
И летят облака
над нами?
Без нас.

Мы забыли траву.
Мы забыли деревья давно.
Нам
шагать по земле
не дано.
Никогда не дано!
Никого не разбудит
оркестра
печальная
медь...
Только самое страшное,—
даже страшнее,
чем смерть:
знать,
что птицы
поют на земле
без нас!
Что черешни
цветут на земле
без нас!
Что светлеет
река.
И летят облака
над нами.
Без нас.

Продолжается жизнь.
И опять
начинается день.
Продолжается жизнь.
Приближается
время дождей.
Нарастающий ветер
колышет
большие хлеба.
Это —
ваша судьба.
Это —
общая наша
судьба...
Так же птицы
поют на земле
без нас.
И черешни
цветут на земле
без нас.
И светлеет
река.
И летят облака
над нами.
Без нас...

Роберт Рождественский. Отрывок из "Реквиема"

[Mishail]

2FotoV
Есть, пришлю...

Наша жизнь - росинка.
Пусть лишь капелька росы
Наша жизнь - и все же...

Кобаяси Исса. На смерть маленького сына

[Mishail]

<!--QuoteBegin--></span><table border='0' align='center' width='95%' cellpadding='3' cellspacing='1'><tr><td>QUOTE </td></tr><tr><td id='QUOTE'><!--QuoteEBegin-->
Было училище.
Форма - на вырост
Стрельбы с утра.
Строевая – зазря.
Полугодичный
ускоренный выпуск.
И на петлице
два кубаря.
Шел эшелон
            по протяжной
России,
Шел на войну
сквозь мельканье берез
«Мы разобьем их!»,
Мы их осилим!»,
«Мы им докажем!» -
гудел паровоз.
 
Станции –
как новгородское вече.
Мир,
где клокочет людская беда.
Шел эшелон.
А навстречу,
                        навстречу –
лишь
санитарные поезда.
 
В глотку не лезла
горячая каша.
Полночь
была, как курок ,
взведена…
«Мы разобьем их!»,
«Мы им докажем!»,
«Мы  их осилим!» –
шептал лейтенант.
 
В тамбуре,
Маясь на стрелках гремящих,
весь продуваемый
сквозняком,
он по дороге взрослел –
                        этот мальчик –
тонкая шея,
уши торчком…
Только во сне,
Оккупировав полку
в осатанелом
                        табачном дыму,
Он забывал обо всем
ненадолго.
И улыбался.
Снилось ему
что-то распахнутое
и голубое
Небо,
а может,
            морская волна…
 
“Танки!”
И сразу истошное:
«К бою-у!»
Так они встретились:
Он
и Война.
 
…Воздух наполнился громом,
                    гуденьем.
Мир был изломан,
был искажен.
Это
казалось ошибкой,
виденьем,
странным
            чудовищным миражом.
Только виденье
не проходило:
следом за танками
                        у моста
пыльные парни
в серых мундирах
шли
и стреляли от живота.
Дыбились шпалы!
Насыпь качалась!
Кроме пожара,
Не видно ни зги!
Будто бы это планета
кончалась
там,
где сейчас наступали
враги.
Будто ее становилось все меньше!..
 
Ежась
От близких разрывов гранат, -
черный,
растерянный,
                        онемевший –
в жестком кювете
лежал лейтенант.
Мальчик
лежал посредине России,
Всех ее пашен,
дорог
и осин…
Что же ты, взводный?!
«Докажем!..»,
«Осилим!…»
Вот он -
Фашист
Докажи
И осиль.
Вот он –
фашист!
Оголтело и мощно
воет
его знаменитая
  сталь.
 
Знаю,
Что это почти невозможно.
Знаю, что страшно.
И все-таки
встань!
Встань,
лейтенант!
Слышишь,
просят об этом,
вновь возникая
из небытия
дом твой,
завьюженный солнечным светом,
Город,
Отечество,
Мама твоя…
Встань, лейтенант!
Заклинают просторы,
птицы и звери,
снега и цветы.
Нежная
просит
девчонка,
с которой
так и не смог познакомиться
ты       
 
Просит
далекая средняя школа,
ставшая госпиталем
            с сентября.
Встань!
Чемпионы двора по футболу
просят тебя –
своего вратаря.
 
Просит
высокая звездная россыпь,
горы,
излучина каждой реки.
Маршал
приказывает
и просит:
«Встань, лейтенант!
Постарайся!
Смоги…»
Глядя значительно и сурово,
Вместе с землею и морем
скорбя
просит об этом
крейсер «Аврора».
Тельман
об этом просит
тебя.
Просят деревни,
пропахшие гарью.
Солнце
как колокол
в небе гудит!
Просит из будущего
Гагарин.
Ты
не поднимешься –
он
не взлетит.
Просят
твои  нерожденные дети.
Просит история!..
 
И тогда
встал
лейтенант.
И шагнул по планете,
выкрикнув не по уставу:
“Айда!”
Встал
и пошел на врага,
как вслепую.
(Сразу же сделалась влажной спина)
Встал лейтенант!…
И наткнулся
на пулю
Большую и твердую,
как стена
Вздрогнул он,
будто от зимнего ветра.
Падал он медленно,
                        как нараспев.
Падал он долго…
Упал он
мгновенно…
Он даже выстрелить
не успел!
И для него наступила
  сплошная
и бесконечная тишина…
 
Чем этот бой завершился –
не знаю.
Знаю,
чем кончилась
                        эта война!
 
Ждет он меня
за чертой неизбежной
Он мне мерещится
ночью и днем –
худенький мальчик,
всего-то успешный
встать
под огнем
и шагнуть
под огнем.
 
…А над домом тучи
кружат-ворожат.
Под землей цветущей
павшие
лежат.
Дождь
            идет над полем,
родную землю
                        поит…
Мы про них
не вспомним –
и про нас
не вспомнят.
Не вспомнят
ни разу
Никто
И никогда.
Бежит
по оврагу
мутная вода…
Вот и дождь
                        кончился.
Радуга
как полымя.
 
А ведь очень
хочется,
чтоб и про нас
помнили!
<!--QuoteEnd--></td></tr></table><span class='postcolor'><!--QuoteEEnd-->
Р.Рождественский

[Mishail]

У меня не живут цветы,
Красотой их на миг я обманут,
Постоят день-другой и завянут,
У меня не живут цветы.

Да и птицы здесь не живут,
Только хохлятся скорбно и глухо,
А наутро — комочек из пуха...
Даже птицы здесь не живут.

Только книги в восемь рядов,
Молчаливые, грузные томы,
Сторожат вековые истомы,
Словно зубы в восемь рядов.

Мне продавший их букинист,
Помню, был горбатым, и нищим...
...Торговал за проклятым кладбищем
Мне продавший их букинист.

Н. Гумилев

[FotoV]

Обязательно женись,
Если попадётся хорошая жена,
станешь счастливым.
А если плохая- станешь философом.

Сократ. Из беседы с учеником.............

[FotoV]

Ах, графиня
Ах, графиня, за что вам судьбина жестокая?
Вам, увы, не клицу серый будничный фон.
Вы стоите у входа в "Найтфлайт" одинокая.
Вас туда не пускает бездушный ОМОН.

Капитан посылает вас к чертовой матери.
Он манерами дик, он плюет вам в лицо.
Ах, графиня, уедемте лучше на катере
Вдвоем обогнем Золотое кольцо.

Я, пардон, не пойму, чем вас манит Италия.
Лучше каждый вояж начинать с головы.
Ах, графиня, уедемте лучше в Татарию
У меня пол-Казани знакомой братвы.

На Кавказе вот-вот прекратят безобразия.
Поразгонят солдат, понакроют столов,
Ах, графиня, уедемте лучше в Абхазию
Предаваться любви среди горных орлов.

Я готов. Варианты здесь могут быть разные
И, к тому же, любить – не поленья колоть.
Но, мадам, ваши цены, увы, несуразные,
Расстаемся,
Прощаюсь.
Храни вас Господь.

[Mishail]

И ночь холодна
И день голубой
И души людские
в обойму втиснуты
Но ведь будет когда-нибудь
последний бой
На этой крутящейся,
круглой,
единственной!
Придется высшую правду понять
И где-то
На пятом часу наступления,
улыбнувшись,
последнюю пулю принять,
(Если б только знать,
что она -
последняя!)

Р. Рождественский

[smilen]

Прощай, позабудь и не обессудь.
А письма сожги, как мост.
Да будет мужественным твой путь,
да будет он прям и прост.
Да будет во мгле для тебя гореть звездная мишура,
да будет надежда ладони греть у твоего костра.
Да будут метели, снега, дожди и бешеный рев огня,
да будет удач у тебя впереди больше, чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен бой, гремящий в твоей груди. Я счастлив за тех, которым с тобой, может быть, по пути.

И.Бродский

[Dutchman]

Владей собой среди толпы сметенной,
Тебя клянущей на сметенье всех,
Верь сам в себя на пререкор вселенной
И маловерным отпусти их грех.
Пусть час не пробил, ждя не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи ло них,
Умей прощать и не кажись прощая,
Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать не став рабом мечтаний
И мыслить мысои не обожествив,
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая что их голос лжив.
Останься тих. когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.

Умей поставитьт в радостной надежде
На карту все, что накопил с трудом
И проиграть, и нищим стать, как прежде
И никогда не пожалеть о том.
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело,
И только воля говорит, иди.

Останься прост беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой.
Будь прям и тверд с врагами и друзьями.
Пусть все в свой час считаются с тобой.
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег,
Тогда весь мир ты примишь во владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь - человек.

Р. Киплинг

[smilen]

Я всегда твердил, что судьба -- игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако -- сильно.

Я считал, что лес -- только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнет на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.

Я писал, что в лампочке -- ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.

Моя песня была лишена мотива,
но зато ее хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладет на плечи.
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.

Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.

И. Бродский

[FotoV]

Нам уготовано, мальчик мой,
Легкое это бремя:
Двигаться вдоль по одной прямой,
Имя которой Время

Памяти с нею не совладать,
Значит, нам повезло:
Время учит нас забывать
Все - и добро, и зло.

Встречи, прощанья - какое там!
Даже не вспомнить лица.
И только вещи, верные нам,
Помнят все до конца:

Помнит лодка причал, а весло
Помнит воду реки;
Помнит бумага перо, а перо
Помнит тепло руки;

Стены и двери помнят людей -
Каждого в свой срок;
Помнит дорога ушедших по ней,
Помнит выстрел курок...

Только проносится день за днем,
Значит, не пробил час.
Вещи пока молчат о своем
И не тревожат нас.

Могут проснуться они летним днем
Или среди зимы,
Чтобы напомнить нам обо всем,
Что забыли мы.

А.Макаревич